Оба дали волю
божественному гневу, и все, кто стоял и наблюдал за ними, застыли как
загипнотизированные, пока злейшие враги яростно набрасывались друг на
друга. Они были достойными противниками, и ярость их была так велика, что
щиты обоих разлетелись вдребезги в первую секунду.
Затем Эрвин нанес удар такой силы, что Микаэл чуть не вылетел из
седла, чудом сохранив равновесие. Император покачнулся, и Эрвин занес над
его головой меч, чтобы прикончить императора. Но в ту же секунду Микаэл
неожиданно подался вперед, нанося удар Эрвину прямо в горло.
В этот удар Микаэл вложил всю свою силу, и когда Эрвин повалился на
землю, император по инерции вылетел из седла и последовал за врагом.
Одновременно Эдан и Сильванна бросились вперед, чтобы защитить императора,
а чуть позже подоспел Гильвейн с группой солдат, которые взяли упавших в
кольцо. Микаэл поднялся. Н остался лежать навсегда.
Микаэл поднял меч обеими руками как топор и отсек голову мятежного
герцога. Затем он высоко воздел меч с головой Эрвина и воскликнул:
- Эрвин мертв! Сложите оружие!
Новость мгновенно подхватили все отряды.
Радостное известие распространялось подобно кругам на воде,
постепенно достигая самых отдаленных сражающихся. Снова и снова, подобно
эху звучал крик: "Эрвин мертв!", и постепенно бой начал прекращаться. Шум
битвы стихал, звон клинков замирал и наконец воцарилась тишина. Солдаты
перестали биться и застыли на своих местах, изможденные и ошеломленные,
просто глядя друг на друга, не в силах поверить в то, что война
закончилась.
Пыль постепенно оседала, и единственными звуками остались стоны и
хрипы умирающих и раненных. Несколько конных рыцарей из армии Боруина
начали прокладывать себе дорогу к месту, где стоял император. Они пустили
коней шагом, их мечи были вложены в ножны. Один из них подъехал поближе и
долго глядел на обезглавленное тело Эрвина. Затем он отшвырнул меч и
медленно обнажил голову. Прошло восемь долгих лет с тех пор, как Эдан
видел его в последний раз, но все же он немедленно узнал Дервина, сына
Эрвина и детского товарища по играм Микаэла.
Его лицо напоминало маску скорби. На один краткий миг его взгляд упал
на Эдана, и он кивнул в знак приветствия. Эдан ответил тем же, а затем
Дервин повернулся к Микаэлу. На какое-то время оба просто застыли, глядя
друг другу в глаза, пока вокруг них собирались их воины. Ни один не
проронил ни слова. Дервин высоко поднял голову. В этом жесте не было
вызова, но лишь гордое признание поражения.
- Дервин, - с трудом произнес Микаэл. Он не смог продолжить.
Дервин судорожно глотнул, затем поднял руку и выкрикнул громким и
уверенным голосом:
- Да здравствует император Роэль!
На секунду возникла неловкая пауза, потом возглас был подхвачен
обеими армиями:
- Да здравствует император Роэль! Роэль! Роэль! Роэль!
- Слава богам, - устало произнес Эдан.
- Наконец-то все закончилось. Война окончена, Сильванна.
Но когда он повернулся, чтобы порадоваться вместе с ней, Сильванны
рядом не было. Он в недоумении оглянулся по сторонам, но нигде не было ни
следа ни Сильванны, ни Гильвейна. Ни кого-либо из эльфов. Словно все они
растворились...
- В воздухе, - пробормотал он, и северный ветер тронул траву равнины.


КНИГА ТРЕТЬЯ. ГОРГОН

Глава первая
Зимой Сихарроу производил гнетущее впечатление. С моря постоянно
задувал ледяной ветер, было холодно, сыро, мрачно, и Лэра ненавидела это
место. Летом погоду еще можно было терпеть, кроме того каждый год отмечали
Саммер-Корт, и общество становилось значительно приятней. Но несмотря на
это каждый год к ней возвращались горькие воспоминания вместе с жгучей
обидой и разочарованием, ведь каждый раз ее брат Микаэл приезжал в
сопровождении Эдана Досьера.
Она вернулась к исходной позиции. Здесь все началось. И было вопиющей
несправедливостью то, что она вынуждена оставаться здесь. Не было ни
единого места в замке, куда она могла бы спокойно зайти, не вспомнив былой
тайной связи с Эданом. В коридоре висела штора, за которой находилась
небольшая ниша. В ней она и Эдан частенько предавались любовным
безумствам. Вот сад, где они встречались по ночам, место их первого
свидания, конюшни... и заключительное оскорбление - ее новые покои были
той самой спальней, куда поместили Эдана в тот памятный визит в Сихарроу.
Ее супруг настоял на том, чтобы она заняла именно эту спальню, и что
бы она ни говорила ему, все же пришлось покориться. Он знал. Каким-то
непостижимым образом он узнал ее тайну, хотя она не понимала, откуда ему
это стало известно. Кровать, в которой она спала, была именно той
кроватью, где она занималась любовью с Эданом. Это было непереносимо. Это
сводило ее с ума. И это подливало масла в огонь ее ненависти и наполняло
ее жаждой мести.
Сперва она никак не могла понять, почему Дервин не выдал ее
императору. Когда она узнала о победе Микаэла над Эрвином, ее охватило
горькое разочарование, ибо это означало крушение ее планов мести Эдану. Ее
не взволновало то, что Эрвин погиб, но когда она узнала о том, что
помиловали Дервина, ее охватила паника.
Не считая Калладора, который исчез сразу же после того, как новость о
поражении Эрвина достигла Боруина, Дервин был единственным свидетелем ее
предательства. Когда она узнала, что Дервин присягнул на верность
императору, Лэра подумала, что все кончено.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137