Вспомнил! Ведь он его осматривал, когда Азиз пожаловался на боль. Хусейн. Лучший друг со студенческой скамьи. С тех пор, как начали вместе заниматься в анатомичке... Всего восемь лет минуло, а кажется, все это было так давно. Тогда ему еще было невдомек, куда приведут его дороги жизни. Наука, познание — только этим он был поглощен в то время. Нет, конечно, он не мог предугадать, к чему все придет. А если бы знал заранее? Серьезный вопрос. Но зачем он вдруг возник? Почему?
Он сидел на высокой табуретке. В пальцах зажат сверкающий острый скальпель. Перед ним — вскрытый череп. Огромный зал освещен шарами плафонов под потолком. В зале ни души. Никого. Ни студентов, ни преподавателей, ни даже служащего, который бросает трупы в конце дня в большую ванну с формалином, а утром вытаскивает и кладет на столы. Он один на один с рядами темных трупов на белых мраморных столах. Некоторые лежат на спинах, другие —на боку. Возле столов и кое-где но залу стоят круглые отполированные табуретки со щелями посредине для захвата. Они напоминали большие копилки, расставленные на каменных плитах пола, истертых тысячами башмаков. И особая, звонкая тишина кладбища. Трупный запах с парами формалина.
Он уже битый час сидел на своем месте, не замечая ничего вокруг, не слыша шума толпы, собравшейся за дверью анатомической. Приглушенные голоса, как волны моря, набегающие па монолитную скалу, — то громче, то тише. Не услышал, как раскрылась дверь. Группа студентов молча направилась к нему. Медленно окружили его. Он поднял голову и увидел их глаза. Они смотрели на него странным взглядом: отблеск скрытой ярости, угрозы. Только пара карих, глубоко посаженных глаз под широким лбом смотрела на него с удивлением, даже с разочарованием, словно шокированная неприятным сюрпризом.
Один из них отделился от остальных и подошел к Азизу. Высокая фигура в черном пальто с квадратными плечами, скрывавшем, видимо, могучее телосложение. Длинные руки, низкий лоб, нависающий над глубоко посаженными глазами. Темнокожее лицо выходца из Верхнего Египта. Что-то обезьяноподобное в осанке. Эволюция, остановившаяся на полпути от обезьяны к человеку. Он подошел почти вплотную к Азизу и агрессивно спросил:
— Ты что здесь делаешь?
— Оперирую, как видишь.
— Во! Умник нашелся. Почему ты не ушел с остальными?
— Потому, что не хотел.
— Вот как? Может, ваше превосходительство соизволит объяснить почему?
— Потому что не видел смысла уходить отсюда.
— Ну ладно! Сейчас не время для философствований. Советую сматывать удочки. — В его голосе звучала угроза.
— А если я откажусь?
— Тебе в любом случае придется уйти.
Азиз обвел взглядом их побледневшие решительные лица. В груди шевельнулся страх.
— Насильно, что ли? -Да. Насильно.
Азиз вытер скальпель о тряпочку, вложил его в кожаный кошель, снял с себя белый халат, перебросил его через руку, взял пособие по анатомическим операциям, лежавшее раскрытым на мраморном столе, забрал кошель и бросил беглый взгляд снизу вверх на смуглого громилу, стоявшего напротив него.
— Ну?! — прикрикнул тот. — Чего ждешь?
Огибая столы, Азиз направился к двери. Небольшая процессия последовала за ним. Во дворе его ошеломил шум толпы. Он протискивался сквозь плотную массу жестикулирующих и орущих людей. В воздухе поверх голов мелькали летящие дугой половинки кирпичей и булыжники. Студенты громко скандировали лозунги, сменявшие один другой. Азиз медленно продвигался, орудуя плечом, и совершенно неожиданно оказался в переднем ряду толпы. Чуть дальше было открытое пространство, засыпанное кирпичами и булыжниками. Шагнул машинально раз, другой...
Его взгляд наткнулся на стену. Черная стена с множеством лиц, словно высеченных из скалы. А под ними целый лес дубинок. Многоголовый монстр с бесчисленным количеством глаз. Что таилось в этих глазах? Они словно ждали какого-то сигнала.
Азиз обернулся, ощутив крепкую руку, стиснувшую его предплечье. Студент, тот самый, с медово-карими глазами, с широким умным лбом.
— Я хочу попасть домой, — сказал Азиз.
— С ума, что ли, сошел? На носилках домой хочешь отправиться? А ну-ка сюда скорей! Пошли, пошли...
Рука втянула его в толпу, повела настойчиво и целеустремленно, пока они не оказались у стены напротив дворца принца Мухаммеда Али. Остановились, поискали взглядом более менее уединенное место.
— Вон туда, за статую! Там нет никого.
Он подвел Азиза к статуе основателя первого медицинского колледжа в Египте Клот-бея. Азиз прислонился спиной к пьедесталу.
— Тебя как зовут?
— Азиз. А тебя?
— Хусейн.
Короткая пауза. А потом Хусейн сказал:
— Давай потолкуем.
Дверь открывалась трижды в день. Небольшая группа людей входила в камеру. Одни — в униформах цвета хаки с блестящими латунными пуговицами, в тяжелых черных башмаках, другие — босоногие, в тесных, как узкий мешок, блузах и в штанах чуть повыше колен из грубой синей ткани. Люди в синей тюремной форме приносили металлическую тарелку с желтой чечевицей, лепешкой темного хлеба и кружку жиденького теплого чая. Заменяли резиновую парашу другой, такой же, но опорожненной, и покидали комнату.
Он с нетерпением ждал этих коротких безмолвных визитов. Само присутствие людей, двигавшихся по его камере, пусть даже совсем недолго, развеивало гнетущее чувство одиночества, хотя они никогда с ним не заговаривали и даже не смотрели на него. Входили, потупив взгляд, и уходили так же. Один и тот же до мельчайших деталей ритуал. Движения тоже всегда автоматичные и одинаковые — порождение страха перед тюремщиками.
А потом приходит ночь. Глубокий мрак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128