Он разулся и сел на матрас, облокотившись на подушку.
Его ненадолго оставили одного, потом мальчик принес поднос с синим эмалированным чайником и двумя стаканчиками. Он же и налил чай — сначала плеснул немного в один стакан, попробовал на язык, а затем наполнил оба до краев.
— Ложись-ка, Мустафа, на матрас, — сказал Азиз. — Я хочу осмотреть тебя, пока мы не занялись другими делами.
Мальчик лег на спину и задрал галабею. Его живот был вздут, ребра выпирали наружу. Азиз чувствовал, как под нажимом его руки перемещается скопившаяся жидкость. Пальцы Азиза прошлись по печени, селезенке; простукивание огорчило его — ни малейшего резонанса, плотный слабый звук. Значит, жидкость заполнила все под мускульной перегородкой. Азиз тяжело вздохнул: теперь-то уже все равно. Слишком поздно. Проклятые черви сделали свое дело: печень превратилась в рыхлую массу.
Азиз присел на корточки. Мальчик с усилием приподнялся и уселся рядом с ним. Зеленоватые глаза молча и пытливо смотрели на него. Боже, почему он так смотрит? Словно все уже знает! Теперь нужно было произнести обычные слова.
— Ну что ж, у тебя дела обстоят значительно лучше. Лекарства принимаешь?
-Да.
— Хорошо. Если аллаху будет угодно, ты скоро будешь здоров. А где твой Коран?
— Принести?
— Да. Хочу послушать, как ты научился читать...
Ночью они лягут спать вместе на циновке из маисовых стеблей на крыше хижины.
Он чувствовал рядом тело ребенка. Сон никак не приходит. Тучи комаров вьются над головой, пронзительно жалят, и на коже появляются красные пятна. Все равно поспать не удастся. Луна едва заметно движется по ночному небосводу. Он вспоминает Надию. Что она сейчас делает? Он представляет ее себе так отчетливо, что почти чувствует тепло ее тела.
Эта теплота наполняет его с головы до ног, обволакивает незримыми волнами, унося в забытье — туда, где его больше не существует, а есть лишь слияние с ней.
Процессия клопов медленно двигалась по нему, заползая под одежду, погружая острые жала в тело, оставляя жгучие пятна. Он открыл глаза в темноте, чувствуя приятную расслабленность, — вчерашние страхи исчезли без остатка во время глубокого сна, от которого он сейчас внезапно пробудился. Пришло удивительное спокойствие, словно у него больше не было никаких проблем. Он лежал с открытыми глазами, ожидая, когда первые рассветные лучи просочатся через узкое оконце.
Да, в те годы он ни минуты не сидел на месте. Все время в пути, в поездках. Больше нескольких дней не задерживался ни в одном жилище, проводил месяц, максимум два в одном городе. И всякий раз успевал исчезнуть в самый последний момент, перед тем как захлопывалась западня.
Ему вдруг вспомнилась та дождливая ночь. Он сидел в автобусе возле окна и сквозь струйки воды на стекле смотрел на уличные огни, отражавшиеся на мокром асфальте. Перед кинотеатром "Риволи" автобус застрял в уличной пробке. Цепочка рекламных огней осветила афишу нового фильма "Огни рампы"— в главной роли Чарли Чаплин, сценарий и музыка Чарли Чаплина, режиссер Чарли Чаплин.
Мелькнула шальная мысль: а почему бы не пойти в кино? Хотя бы на пару часов перенестись в иной мир, забыть эти мрачные трущобы, полуразвалившиеся хижины, убогие комнатушки, курятники на крышах, груды .мусора, белье, развешанное на веревках. Избавиться хотя бы ненадолго от страха, что тебя выследят, настигнут, схватят. Захотелось выбросить из головы все эти бесконечные заседания в переполненных комнатах, где спертый воздух перенасыщен табачным дымом, запахом пота. Забыть долгие дискуссии, отчеты, черновики листовок, обсуждение и редактирование памфлетов, худые утомленные лица и многочисленные задания, которые гнали его от одного места к другому. Политика полностью опустошила его, он пресытился ею, и ему казалось, что каждая пора его тела источает слова, которые он слышит и повторяет двадцать четыре часа в сутки. Как хорошо было бы сейчас послушать музыку, увидеть красивый танец, с головой погрузиться в разворачивающуюся на экране мелодраму.
Он резко поднялся, пробежал по проходу, спрыгнул с набиравшего скорость автобуса, оттолкнувшись ногами от подножки, и пробежал по инерции несколько метров. Он наловчился это делать, спасаясь от слежки шпиков. Сразу же мелькнула мысль: почему бы не взять с собой Надию? Какое это было бы счастье — увидеться с ней, утонуть в глубине ее черных глаз, ощутить прикосновение ее нервных тонких пальцев, услышать ее голос...
Он прошел вдоль ряда небольших магазинов, ища телефон. Дрожащей рукой набрал номер. На месте ли она? Да! На том конце провода подняли трубку.
— Алло?
Сердце готово было выскочить из груди.
— Это я, Азиз.
После секундного замешательства она воскликнула:
— Азиз, дорогой мой!.. Где ты?
— Здесь, в Каире.
— Не может быть. Здесь? В Каире? Я хочу тебя видеть, прямо сейчас. Где ты? Как нам встретиться? Азиз, мне хочется встретиться с тобой. Почему ты так долго молчал, не давал о себе знать? Почему? Ты что, не понимаешь? Ты не понимаешь?..
— Понимаю, Надия, я все понимаю. Но что я могу поделать? Я боюсь вступать с тобой в какие-либо контакты. Они меня могут найти таким путем...
Она перебила его устало:
— Понятно. Значит, не увидимся...
— Да нет же! Мы можем встретиться.
— Правда? А как? Когда? Я люблю тебя, Азиз, люблю тебя.
— И я тебя люблю, Надия. Я даже не представлял себе, что смогу кого-нибудь так любить.
— Когда мы увидимся?
— Сейчас.
— Сейчас? Где?
— Слушай внимательно. Я куплю два билета на девятичасовой сеанс в "Риволи". Буду ждать тебя до того момента, как начнется фильм, и войду в кинотеатр, когда погасят свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128