Мужчина за столом указал на большое удобное кресло. Азиз медленно опустился в его темно-красное плюшевое лоно. Мышцы сразу расслабились от мягкого и теплого прикосновения. Вытянул ноги под стол, как после долгого пути. Человек едва заметно кивнул, и Овейс торопливо ретировался. Следом за ним вышел Мухаммед. После минутного молчания человек за столом спросил ясным, отчетливым голосом:
— Доктор Азиз, полагаю?
-Да.
Он опять немного помолчал, потом протянул серебряный портсигар, крышка которого откинулась от нажатия большим пальцем на кнопку. Щелк! Сигнал некоего предупреждения?
— Прошу.
— Благодарю вас, я не курю.
— Кофе?
— С удовольствием.
Палец нажал кнопку на столе. Темнокожий человек в синем халате вошел бочком в комнату.
— С сахаром?
— Нет, благодарю. По-турецки.
Арестант в синем халате вышел, бесшумно ступая босыми ногами. Толстые крупные ладони легли на стол. Человек слегка наклонился. Седовласый клерк, сидевший рядом, снял колпачок с авторучки, раскрыл пухлое досье и замер в ожидании.
— Я бы хотел задать вам несколько вопросов.
— Пожалуйста, задавайте.
— Ваше имя?
— Азиз.
— Полное имя?
— Азиз Омран.
— Женаты? -Да.
— Имя жены?
— Забыл. Я его больше не помню.
— Такого быть не может.
— Уж сколько лет ее не видел.
— Как это можно забыть имя собственной жены?
— Всякое бывает. Иногда вообще забываю о ней, а иногда, кажется, вижу ее как наяву перед собой.
— Не пытайтесь нас обмануть.— Он слегка повысил голос. — Это не в ваших интересах. Отвечайте на мои вопросы точно. Мне нужна правда.
— Правда? С каких это пор началось такое правдоискательство? Я говорю правду. Просто, видимо, не ту правду, которая вам нужна.
— Не надо этой казуистики. Все равно вам ничего скрыть не удастся.
— А мне и нечего скрывать. Считаю, что все должно быть высказано.
— Тогда никаких проблем. Вот и назовите имя вашей супруги и ее адрес.
— Я уже сказал — не помню.
— В это я не могу поверить. Вы лжете. — В голосе появился оттенок раздражения.
— Не лгу. Человек способен забыть то, чего не хочет вспоминать.
— Дети есть?
— Есть один.
— Где он?
— Забыт вместе с матерью.
— То есть вы хотите сказать, что забыли и собственного ребенка?
— Нет, почему же? Он такой, как все дети, и по-своему отличный от других. Помню, что у него большие глаза, умные, с огоньком.
Человек в синем халате вошел и поставил чашку кофе на стол, Азиз взял ее и ощутил тепло под пальцами. Чудесный аромат кофе и кардамона. Отпил пару глотков. В голове чуть повело от удовольствия, но лишь мимолетно. Он снова был весь внимание. Впервые глаза человека, стоявшего у бюста, остановились на Азизе. Взгляды скрестились коротко и разошлись. Пробные выпады на дуэли. Прощупывание друг друга. Хигази закинул ногу на ногу и уставился на человека, стоявшего в углу, словно ожидая какого-то сигнала. Обвинитель копошился с сигаретой, прикуривая от сверкавшей позолотой зажигалки. Застучали пальцы о пьедестал Ораби-паши. Пауза. Стало слышно, как скрипит перо по бумаге.
— Нет. Так мы с вами друг друга не поймем. К чему это упрямство? Вы что, не стремитесь покончить с ситуацией, в которой оказались? Мы всего лишь хотим, чтобы правосудие восторжествовало, и вы должны нам помочь.
— Чье правосудие?
— Правосудие закона.
— А чьего закона? Закона тех, кто имеет все, и направленного против тех, кто не имеет ничего?
— Вы что, против закона?
— Нет, я не против закона как такового. Но я против закона джунглей.
— Хватит. Не отвлекайтесь от темы. Здесь я задаю вопросы, а вам следует на них отвечать.
— Как вам угодно.
— Итак, ваше имя — Азиз. А у меня вот тут документы, которые показьюают, что вас вовсе не Азизом зойут.
— Что за документы такие? Первый раз слышу.
— Мы изъяли их при обыске в вашем доме.
— Но у меня нет дома.
— Они доставлены из вашего дома в Айн аш-Шамсе.
—Может быть, это чьи-то чужие бумаги. Я лично шел по улице, когда ваши люди меня окружили и доставили сюда. Удар кулаком по столу. В голосе гнев:
— Вы снова лжете! Вас арестовали в доме.
— А я утверждаю, что не лгу. Нет у меня дома. Мой дом уничтожили, а я стал бродягой. Хожу, знаете, по улицам и закоулкам...
— Следствием установлено, что вы врач, а выдаете себя за какого-то бродягу. Объясните это противоречие. Вы врач или нет?
— Врач.
— Где вы работаете?
— Да где угодно. Лечу больных.
— Вы же амбулаторный врач. И у вас нет местожительства?
— Вот именно, нет.
— Так, так... все виляете... Но вам это не поможет, учтите.
— Вы спрашиваете, я отвечаю.
Мужчина посмотрел в бумаги, лежавшие перед ним.
— Следствием установлено, что вы занимаетесь и другой деятельностью.
— Подрабатываю на пропитание. Иногда землю пашу, иногда шорник, иногда ткач.
— В бумагах указано, что вы все время меняете имя. То Азиз, то Хасан, то Маджид. Почему, интересно?
— Понятия не имею, что у вас там за бумаги. Но имя я действительно меняю.
— С какой целью?
— Потому что за мной охотятся.
— А почему охотятся?
— Не знаю. Меня перемещают из одной тюрьмы в другую, из камеры в камеру. А когда я выхожу на свободу, начинают следить за мной повсюду. Ваши люди без передышки преследуют меня.
— Ну, уж вам-то известно почему. Не надо разыгрывать невинность.
— Нет, не известно.
— А вот бумаги, которые лежат передо мной, доказывают обратное. Пожалуйста, хотя бы эта. - Он протянул Азизу через стол листок. — Не ваш ли это почерк?
Азиз взглянул на аккуратные строки, написанные угловатым почерком. Лица их приблизились к нему и замкнули круг. Они ждали реакции, подобной обвалу в каменоломне. Азиз бросил бумаги на стол:
— Впервые вижу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128