— А бумаги, которые мы нашли в квартире Эмада, кому принадлежат?
— Не знаю.
— Не ваши ли они? -Нет.
— Значит, Эмада?
— Не знаю.
— Так. Ну а остальные? Как вы с ними поддерживаете контакт?
— Остальные — это кто?
Человек сделал паузу и насмешливо посмотрел на Азиза:
— Те, кто был арестован по этому делу.
— Я больше никого не знаю. И никакого отношения к этому делу не имею.
— А как насчет Махмуда — мастера по ремонту велосипедов?
— Я не знаком с этим человеком.
Снова пауза. Следователь готовился задать следующий вопрос, предвкушая, какой эффект это произведет. Наконец заговорил с расстановкой, отчетливо произнося каждое слово и получая от этого явное удовольствие встречались. Он утверждает, что вы возглавляете подпольную ячейку из пяти человек.
— Это ложь.
— В таком случае как вы объясните это заявление?
— Вероятно, вы оказали на него давление. Заставили такое сказать.
— Как же, на ваш взгляд, мы можем оказывать давление?
— Угрозами. Возможно, и пытками.
Следователь обратился к двум мужчинам, сидевшим на диване вытянув ноги, с сигаретами в зубах:
— Приведите Махмуда.
Один из них поднялся и вышел. В комнате воцарилась тишина, в которой отчетливо звучали постукивания пальцев по стеклу на столе.
Махмуда ввели в комнату. Его похожая на бочонок фигура выглядела бы комично рядом с высоким, как жердь, агентом, если бы не страдальческий взгляд и не бледное, изможденное лицо.
Следователь одарил его слащавой улыбкой, которая вызвала у Азиза отвращение.
— Присаживайся, Махмуд. Мы тут хотели тебе задать пару вопросов. На последнем допросе ты сказал, что знаешь доктора Азиза.
Махмуд посмотрел прямо в глаза Азизу, потом повернулся к следователю:
— Да, это верно.
— Но доктор Азиз отрицает знакомство с тобой.
— Доктор Азиз прав.
Человек в пальто вскочил на ноги. В комнате на мгновение воцарилась тишина.
— Как же это получается? Ты что, не помнишь, что сам говорил? — Голос стал похож на шипенье ядовитой змеи. И даже кончик красного языка мелькнул между зубами, как у змеи, готовой ужалить.
— Помню.
— Ну, так объясни, что это значит.
— Этот человек угрожал мне. —Махмуд ткнул пальцем в мужчину в пальто, который тут же закричал:
— Ты врешь! Лжец!
— Я не лжец. Так оно и было.
После напряженной паузы следователь спросил:
— Чем же он тебе угрожал?
— Он грозился арестовать мою мать.
Глаза человека в пальто были нацелены на Махмуда, как дула пистолетов. Голос следователя прозвучал как колокол по умершему.
— Еще раз спрашиваю. Ты знаешь или не знаешь доктора Азиза?
Азиз пристально следил за лицом Махмуда и видел, как по нему пробежала мгновенная судорога. Это было лицо человека, внутри которого шла напряженная внутренняя борьба. Он напоминал несчастного, пытающегося вьнсарабкаться из-под руин рухнувшего на него дома. Мускулы напряжены в нечеловеческом усилии, пот катится градом по лбу, побелевшие губы сжаты в узкую полоску, зубы стиснуты, чтобы не дать вырваться стону. Он сидел, съежившись в кресле, пытаясь собрать воедино остатки последних сил для отчаянного прыжка через бездонную пропасть.
Ожидание становилось невыносимым. Азизу уже было почти безразлично, что ответит Махмуд, лишь бы покончить с пугающей неопределенностью, железными тисками сжимавшей сердце.
Внезапно Махмуд ожил. Он глубоко и судорожно вздохнул: не вздох, а молчаливый стон. Повернувшись к следователю, он чуть слышно произнес:
— Нет, я его не знаю.
Человек, сидевший за столом, резко ударил кулаком по стеклу. Удар прозвучал как выстрел в ночи.
— Хорошенько подумай! Надеюсь, ты понимаешь, какие это будет иметь последствия для тебя? Еще раз спрашиваю: ты знаешь доктора Азиза или нет?
— Я его не знаю. Я его не знаю! Не знаю!.. — Голос оборвался на крике.
— Ну хорошо. Ты об этом пожалеешь. Убрать!
Он раздраженно махнул рукой. Двое мужчин бросились к Махмуду, рьшком подняли из кресла, словно бы собираясь швырнуть его на пол. Потом, держа под руки, выволокли его из комнаты. Азиз услышал крики со двора, которые отдавались гулким эхом, как в большой пещере. Шумно захлопнулась дверь, лязгнул засов. Торопливые шаги простучали по каменным плитам.
Азиз сидел перед следователем. Они долго смотрели друг другу в глаза. Их взгляды были полны взаимной ненависти. Ни один из них не пошевелился, не проронил ни звука.
Три дня и три ночи мучительно медленно сменяли друг друга. Три дня и три ночи без сна, проведенные у стены. Упрямые бесконечные постукивания костяшками пальцев — то умышленно спокойные, то яростно отчаянные. Ухо прижато к шершавой поверхности. А в ответ безмолвие. Порой ему чудились ответные удары, еле слышные: человек за стеной, по-видимому, был настолько слаб, что его хватало лишь на простое прикосновение к стене пальцами. Иногда Азизу казалось, что и эти слабые звуки были лишь плодом его воспаленного воображения, ведь он так жаждал услышать хоть что-нибудь, что могло бы указать на присутствие Махмуда за стеной, подтвердить, что Махмуд пытается ответить на его призывы.
Ночами он слышал многое: легкие шаги мимо его камеры, шепоты или вздохи, как будто за дверью умирало некое животное, звук осторожно поворачиваемого ключа, глухой стук тела, падающего на каменный пол, осторожно прикрываемая дверь, слабый стон откуда-то из-за стены. Он лежал неподвижно, напрягая слух минута за минутой, час за часом. Его нервы были на пределе. Ему казалось, что уши его подрагивают, что они становятся большими и чуткими, как у кролика, мечущегося в клетке. Слух был единственным каналом связи с внешним миром. Даже телесные ощущения воспринимались им как звуки:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128