повесть
День, когда кончается детство и наступает юность, не отметишь ни в одном календаре. Ты неожиданно задумаешься, пристально посмотришь вокруг и тут же поймаешь себя на том, что видишь мир чуть-чуть другими глазами. Нет, мир не стал для тебя менее прекрасным и увлекательным. Просто он стал четче и строже.
Васька сидел в тени акации на низком складном стульчике и томительно поджидал отца с работы. Жаркое южное лето уже отцветало голубыми трепетными зарницами. Далеко в степи кричали, уносясь вдаль, сердитые и добрые, счастливые и горемычные поезда. На одном из них еще в начале лета собирался укатить и Васька, да не вышло.
«Не судьба»,—так кратко и прокомментировала это событие мать. Видимо, она права. Васька с весны твердо надумал поступать в металлургический институт. Родители радовались его решению. Окончив школу, Васька отослал документы в вуз и кропотливо начал готовиться к вступительным экзаменам. Вот и подоспела пора выезжать В далекий, загадочно манящий большой город, но... Внезапно заболел отец. Сказалось давнее фронтовое ранение под сердце. Недуг крепко оседлал отца, в любую минуту могло случиться самое страшное, и, конечно, о Васькиной поездке и речи не было.
Даже сейчас, вспоминая о трудных, изматывающих душу днях и ночах, Васька вздохнул протяжно и взахлеб. Нет, тогда все обошлось, отец поправился, но Васька никуда не поехал: время было упущено, вступительные экзамены прошли.
Васька оперся спиной об узловатый, шершавый ствол акации, закинул ногу за ногу и посмотрел на небо. Оно, высокое и голубое, за лето выгорело. Желтые, подернутые доменной пылью облака коробились на нем ржавчиной. В другой раз эти ядовито-желтые пятна на фоне чистого неба вызвали бы у Васьки неприятное чувство досады и раздражения — пыль мельтешила в воздухе сухой искрящейся мошкарой,— но сейчас он смотрел на эти замурзанные облака почти с любовью.
Что пыль? Ерунда! Он хотел работать в доменном цехе, среди пыли, огня и гари. Работать у печи, пусть сначала помощником горнового, а потом можно и горновым. Но и здесь незадача. Наверное, Васька родился таким невезучим. На металлургический завод не то что в доменный, вообще приема пет. Временно, конечно, но нет. Так ему вчера сказал начальник отдела кадров. Сносят с лица земли устаревший бессемеровский цех, и рабочих рук и так достаточно.
Все верно, ничего не скажешь против, Однако Ваське тоже работать надо. Вот поэтому он и ждет отца, чтобы вместе с ним сходить к Карпову, заместителю директора завода по общим вопросам. Он — старый, хороший товарищ отца. Еще до войны начали работать бок о бок в цехе водоснабжения, потом воевали в одной танковой части, дошли до Праги, а там пути их разошлись — отец попал в госпиталь... Встретились после войны опять на металлургическом заводе.
Солнце раскаленным диском медленно скатывалось за горизонт по рыжим волнам черепичных крыш. На душе у Васьки тоскливо: вдруг и Карпов ничем не поможет?
Однако что-то долго нет отца. Вон уже и предвечерние тени залегли в саду, прохлада чувствуется. Что ни говори, а осень на носу. Васька повел взглядом по двору. Зелень уже привяла, побурела и, казалось, изнутри отсвечивала медью.
— Неулыба! — ухватясь за доски, на заборе повис крупный, мордастый парень.— На скачки пойдем?
Васька недовольно покосился на парня, на поскрипывающий под его упитанным телом старенький забор. Эк, взгромоздился ребенок, завалит еще к черту забор, городи тогда новый. Но ничего не сказал. Это Ленька Белоконь, его двоюродный брат, ровесник, неизменный спутник почти во всех его походах.
— Так пойдешь или нет? — уже громче переспросил Ленька, багровеющий от напряжения: на заборе висеть ему было нелегко.
— Если успею...
— А чем ты занят? — Ленька стрельнул по двору удивленными глазами.
— Да ничем,— нехотя отозвался Васька.— С отцом надо сходить в одно место. Вот сижу, жду его.
— Отца? — Ленька взглянул вдоль забора, в переулок.— Да вон он идет.— Ноги его заелозили по доскам, и он тяжело спрыгнул на землю.
Стукнула щеколда, в калитку вошел отец — приземистый, плотный, в серой фуражке и в синем спецовоч-ном пиджаке. С первого взгляда Васька определил: отец не в духе. Наверное, опять какие-то нелады с его очередным рацпредложением.
Как-то несколько лет назад отцу пришла в голову мысль, что домны могут давать, кроме чугуна, еще и дешевую электроэнергию. Он подсчитал, что одна домна даст электроэнергии столько, что ее хватит для освещения города со стотысячным населением, а короче — их родного города. И главное — почти бесплатно. Для выработки ее используется давление скапливающихся в домне газов — они приводят в действие турбоагрегат. Конечно, для начала нужны немалые затраты — строительство здания, монтаж и наладка оборудования,— но они быстро окупятся.
Отец не успокоился до тех пор, пока его предложение не разобрали на совместном заседании парткома и дирекции завода и не признали ценным. Однако поскольку заводу вполне хватало той электроэнергии, которой его снабжали, то было отмечено нецелесообразным строительство на заводе своих собственных домен-электростанций. На сегодняшний день. А в дальнейшем, возможно, еще придется вернуться к конкретной разработке этого предложения.
Отец медленно, но поостыл. А вот теперь не дает ему жить новое рацпредложение: использование на заводе шламов — отходов металлургического производства.
Грузной походкой наработавшегося за день человека по дорожке, выстланной красным кирпичом, отец прошел к дому, снял фуражку, обнажив широкую овальную лысину. И, уже взявшись за дверную скобу, внимательно и с участием посмотрел на Ваську.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60