..
Васька не возражал: пусть глупый! Зато было так чудесно!
— Как-нибудь встретимся,— на вопрос Васьки, когда они снова увидятся, неопределенно ответила Зося.
Два дня Васька изнывал в томлении: после смены, наскоро умывшись и принарядившись, торопился в улочку за станцией. Вроде бы как случайно по нескольку раз проходил мимо ее калитки, но Зосю не встречал. Это было тем более обидно, что приближался сентябрь — начало учебных занятий. Зося пойдет на третий курс профессионально-технического училища — год будет напряженным, финальным, не до гулянок. Хотя бы сейчас в вечерних прогулках немного отвести душу. Можно было бы, конечно, вызвать ее из дома, но Васька не решился. Не хотелось выглядеть навязчивым.
На третий день с досады Васька пошел на танцы. Он надеялся, что найдет там своих ребят из бригады, развлечется. Играла музыка, мелькали знакомые лица, но сколько Васька ни искал, никого: ни Мотыля, ни Мамлюка, ни Антрацита — не нашел. На минуту к нему подскочил брат Ленька, но тут же исчез.
Скучая, Васька отстранился в тихий уголок, присел на скамейку, рассматривая танцующих. Вдруг у входа на площадку произошла какая-то заминка, девчата, свободные от танца, в замешательстве потеснились к ограде. Васька глянул в ту сторону, и ему сразу все стало ясным. В окружении дружков, пошатываясь, пересекал танцплощадку по центру Аким.
Желания попасться сейчас ему на глаза у Васьки не было, и он отвернулся. Объявили белый танец. Девчата, сбившись в стайки, зашушукались, сияющими глазами поглядывая на парней.
Аким потоптался у самого помоста, рукой потянулся к ноге гитариста. Но тот настороженно отодвинулся в глубь сцены. Тогда Аким повернулся лицом к публике, зашарил глазами. Не найдя ничего интересного, враскачку двинулся было к выходу, но тут заметил Ваську. Изумленно остановился, поставил руки в бока:
— О-о! Ты-то мне и нужен!...
Васька, всем телом ощущая тяжесть пьяного взгляда, притворно сосредоточенно смотрел перед собой, в душе ругая Акима: принесла же тебя нелегкая! Да еще хмельного! Да еще в тот момент, когда рядом с Васькой нет никого из друзей.
Но так или иначе, а Васька прекрасно понимал, что встреча с Акимом, особенно сейчас, ничего хорошего не предвещала, а посему надо быть настороже.
С показным достоинством Аким неторопливо приблизился к Ваське, постоял в суровом раздумье и сел, развалясь, рядом.
Мельком взглянув на соседа, Васька хотел поздороваться с ним, но тот немой глыбой сидел па скамье, опустив глаза.
Соседство было не из приятных, и Ваське ничего не оставалось, как встать и уйти, тем более что вокруг них уже скучилась шумно-хамовитая ватага.
Он не спеша поднялся, однако не сделал и нескольких шагов, как его окликнул Аким, негромко, но внушительно:
— Эй, ты!
Васька обернулся: меня, что ли?
Аким согнул ногу, упершись ею в ободранный край скамьи, и, обхватив колено руками, жег его темными зрачками. Васька не успел что-либо предпринять, как лихо был окружен ухарской компанией.
«Дело, похоже, принимает серьезный оборот»,— смекнул Васька.
— Поди-ка сюда! — властным голосом произнес Аким, но Васька с места не тронулся.— Не узнаешь?
— Узнаю.— Васька вел себя спокойно, будто от встречи с Акимом он никакой опасности не ждет.
— Ты, кажется, мне что-то обещал.— Аким недобро прищурил левый глаз, будто прицеливался.
— Не помню такого.
— Память у тебя девичья,— съязвил Аким.— И мордашка тоже... девичья. Хочешь, я ее мужской сделаю? — Он хрипло, через силу засмеялся.
Васька сдержанно взглянул на него: что ж, сделай, если у тебя получится. И тотчас почувствовал у себя за спиной подозрительное передвижение. Васька весь сжался в тугую пружину.
— Не бойся! — Аким успокаивающе поднял руку.— Не бойся, дорогой! Бить тебя никто не посмеет,— ска-
вал с ухмылкой.— Но если хотя бы раа встречу...— заговорил он тихо, с придыхом, будто после бега.— Ты меня понял.— Аким чеканно, по слогам произнес:— За-ре-жу!
От Мотыля Васька уже знал, кто такой Аким. Лич-ность в городе, особенно в темное время, заметная. Спаял вокруг себя с десяток уркаганов, а точнее, ребят-сорвиголов, любящих выпить и покуролесить, и теперь на танцах владычит. Сам он два года отсидел за хулиганство и мог «попортить шкуру», как выразился Мотыль. Ну, убить-то он не убьет, духу не хватит, а поколотить со своей братвой может, и притом здорово.
— А сейчас советую смыться! — Аким пьяно выкатил покрасневшие белки глаз.— Слышишь?
Волей-неволей, а с угрозой Акима приходилось считаться. Душный обруч бессильной злобы стянул Ваське горло. Ну что здесь поделаешь? Лезть на рожон бессмысленно. И как назло — ни Мотыля, ни Мамлюка. Эх, если бы Антрацит подвернулся. Этот не боится Акима, наплевать ему на пего. И Аким со своей оравой никогда не цепляется к Антрациту. Появись Антрацит— и еще неизвестно, чем все кончится. Но Антрацита нет...
Васька с трудом повернулся, не доверяя хмельному обещанию Акима, и направился к выходу с танцплощадки. Удивительно, но никто не преследовал его. Ты смотри, оказывается, Аким — человек слова.
Аллея тонула в полумраке. Сюда сквозь густую листву сирени едва доносились приглушенные жарким ветром звуки музыки. Зеленоватый неоновый свет ламп еще больше создавал иллюзию горестного и заброшенного одиночества. Тихо. Ни души.
Но вот сзади по дорожке, посыпанной вместо песка дробленым шлаком, послышались частые уверенные шаги. Васька посмотрел через плечо. Что-то подсказывало ему: эти трое, спешащие по аллее, ищут его. И конечно, не ради того, чтобы побеседовать с ним о чарах южного вечера.
— Эй, тормозни! — грубовато крикнули ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60