проходные баллы набрал.
В Днепропетровске Васька не задерживался, зашел в приемную комиссию, узнал, что принят, и покатил домой. Приехал ночью. Мать, дознавшись, что поступил сын в престижный металлургический институт, ахнув, всплеснула руками, обняла, будто Васька совершил невесть какой подвиг. Отец одобрительно засопел, но особых изъявлений чувств по этому поводу не проявил: так и должно было случиться.
Мать засуетилась у печи, загремела заслонкой. Потом сказала отцу негромко, однако так, чтобы Васька услышал:
— Вот, отец, наконец-то мы и дождались, выбивается наш сыпок в люди.
В другой раз Васька непременно заметил бы ей, что вовсе не обязательно поступать в институт, чтобы «выбиться в люди». Сейчас промолчал, не стал перечить материнскому счастью. Подкрепившись чуть теплой жареной рыбой, быстро разделся, упал в кровать.
По его расчетам, Зося должна была работать в первую смену, с утра. Можно, безусловно, сбегать к ней на завод, по вряд ли это удобно. Люди засмеют, скажут: прибежал кавалер хвастаться своим успехом.
«Лучше не спешить,— решил Васька,— надо дождаться ее с работы».
И, поскольку торопиться было некуда, лежал он в прохладной затененной комнате, любуясь солнечными зайчиками.
Резкий бряк щеколды и тяжелые мужские шаги по дорожке к хате насторожили Ваську. Он вскочил, приоткрыл ставню. В остром утреннем свете, на миг ослепившем его, Васька увидел брата Леньку. Он стоял во дворе, облокотившись о столб, от которого тянулась под крышу хаты веревка, вымытая дождями до седины: Васькина мать сушила на ней белье,— и улыбался. — Поздравляю! — Он протянул сухую крепкую ладонь.— Студент, что ни говори!
— А ты откуда знаешь? Небось мать разгласила?
— Как ни странно, но ты не ошибся,— Ленька весело блеснул большими белыми зубами.— И эту новость уже живо обсуждает весь завод.
— Да брось ты...— засмущался польщенный Васька, хотя и понимал, что брат сильно привирает.
— А почему ты не у Зоси? Не хочешь поделиться радостью? — удивленно спросил Ленька.
— Так она ведь сегодня в первую работает.
— Ничего подобного! — энергично возразил Ленька.— Она работает, как и я, во вторую!
— Неужели ошибся? — опешил Васька.— Тогда я полетел!
Небо помаленьку стало хмариться, начал накрапывать дождь. Наспех свернув плащ в комок, Васька легким шагом необремененного заботами человека рванул в рабочий поселок за станцией.
Парило. И хотя все ждали ливня, он подполз, темный и косматый, незаметно. Гроза яростно и прицельно начала обстреливать город синими молниями. Васька едва успел натянуть на себя плащ, как дождевой поток враз окатил его с головы до ног.
Васька проскочил железнодорожный мост и прибавил ходу.
Широкая иссиия-черная туча с рваными серыми краями застила белое дымное солнце. Горизонт будто затянуло мутной желтей! пленкой. Ветер усилился. Казалось, где-то близко громыхает гусеницами бульдозер, сгребая сюда со всего неба холодно пахнущие грозой рыхлые тучи.
Васька, не задумываясь, распахнул настежь Зосину калитку и сунулся в покрытый пузырчатыми, будто кипящими лужами двор. Из будки вымахнул навстречу взъерошенный Джульбарс. Васька попятился было обратно за калитку, но Джульбарс, увидев Ваську, два раза для порядка гавкнул и, добродушно повиляв хвостом, полез на свое место в будку.
«Признал за своего, - обрадовался Васька.— Добрая примета!»
Однако идти через двор в одиночку все-таки не решился: собака есть собака, кто ее знает, как поведет она себя дальше.
Из сарая, напахнув па голову мешок из-под картошки, вышла на лай Джульбарса Зосина мать, заметила у калитки Ваську, замахала руками.
— Проходи в хату быстрее! Чего мокнешь?—А сама кинулась к собачьем конуре, прикрыв ногой выход из нее.— Зося в хате! Давай, давай!..
Васька вошел в сумрачные сени, снял мокрый плащ, пятерней поправил влажные волосы, а потом с привычной робостью переступил порог этой хаты. Зося стояла спиной к окну, держась руками за подоконник, и смотрела на пего, прикрыв смеющиеся глаза густыми ресницами.
— Поздравить тебя можно? Васька растерялся от захлестнувшей его нежности и, шагнув к Зосе, обеими руками взял ее теплую легкую ладонь. Хотелось прижать Зосю к себе, но не посмел: рядом стояла мать. И даже когда Зося призывно потянулась к нему, Васька не решился обнять ее.
— Ты все такой же,— Зося обвила руками, его вмиг покрасневшую шею, прислонилась щекой к Васькиной груди.
— Ты только не такая,— проворчала мать и нарочито громко загремела посудой.
Зося засмеялась еще громче, слегка оттолкнула от себя Ваську и ласково, сквозь полуопущенные ресницы поглядела на него.
— Пойдем, герой. Посидим рядком, поговорим ладком.
В ее голосе проскользнули снисходительно-насмешливые нотки, будто она знала что-то, чего не мог знать Васька. Однако он не обиделся на нее: любимым надо уметь прощать.
— Рассказывай все по порядку.
По запотевшим стеклам все еще шуршали ручьи. Ослепительно полоснула молния, и сразу же за ее синим жестоким огнем забубнил гром, неразлучный, верный спутник молнии. Ваське неожиданно пришла в голову мысль сравнить эту странную и в то же время привычную дружбу молнии и грома с человеческими отношениями. Молния — злая. Она поджигает в полях скирды душистого сена, убивает животных, рвет электрические провода, ранит высокие деревья. А что гром? Он бегает за жутко поблескивающей молнией по пятам, безвредный, устрашающе рыкающий, извечный свидетель зла.
Об этом и сказал Васька, надеясь удивить, а может, даже и ошеломить Зосю своим философствованием. По Зося только грустно улыбнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60