ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Одна только я призвана была от них к сему празднеству; они отдали мне в защищение дочь свою, и я оттого за добродетели родителей не могла отказать дочери. Я одарила ее красотою, разумом и благонравием. Обстоятельства мои меня отозвали.
Уже Милана вступила на четвертый год. Родители ее сидели в саду, прохлаждаясь приятным вечерним воздухом и утешаясь невинными ласками своей дочери. Вдруг при светлом небе ударил гром, и густое черное облачко упало у ног их, которое, вскоре рассыпавшись, представило ужаснутым их взорам лютого Сарагура. Сей чародей, давно уже питающий яд в душе своей за воспрепятствование мною его лютостям, хотел оный изрыгнуть на покровительствуемых мною Боягорда и Баяну; он изыскивал, когда я отлучусь пред престол великого Чернобога для отдания отчета в делах моих, чтоб напасть на них, и то время показалось ему удобнейшим. Он не ведал, до прибытия своего в сад сего дома, что мною сооружен талисман, защищающий родителей Миланы от его варварств. Познав недействие чародейства своего, заскрыпел он зубами от досады, пена брызгала изо рта его, и со сверкающими пламенем глазами говорил:
— Не думайте, враги мои, чтоб без отмщения осталась моя обида, кою для вас терплю я от Добрады; если власть моя уже не простирается до вас, то сильна еще оная для учинения несчастною сей вашей дочери. Мне не можно покуситься ни на жизнь ее, ни на похищение, но тем не меньше учиню ее злосчастною... Какое удовольствие торжествовать над Добрадою и показать ей, что есть часы, в кои я от нее безопасен! Она не может теперь отлучиться из капища Чернобогова... Внимайте, бездельники! Боягорд, лишивший меня Баяны, а ты, Баяна, пренебрегшая честь быть моей наложницею, лишитесь своей единочадной дочери. Она, достигнув двенадцатилетнего возраста, учинится невидимкою. Очарование сие никакою силою не может уничтожиться, разве влюбится в нее молодой мужчина, который должен быть пригож, добродетелен и неустрашим. Сие потому невозможно, что в невидимку влюбиться нельзя, а притом и выполнение моего талисмана, который погребется в моем желудке, в подробностях состоит в том, чтоб сей влюбившийся в нее мужчина любил ее страстно и отрекся, вечно любя, не видать и чтоб опытами доказал, что на сих условиях ее любит. Видите ль вы, что я вам приготовил? Вы не будете утешаться зрением на свою милую дочь, а она не получит мужа; гнусный род ваш пресечется, и Милана не будет иметь утешения в обхождении с людьми, ибо, хотя голос ее и будет слышан, но всяк станет убегать ее с ужасом, считая за привидение.
Сказав сие, бросился он к Милане, вырвал несколько волос из ее головы и, пробормотав некоторые чародейные слова, оные проглотил. Соверша сие, явил он на лице своем варварское удовольствие, захохотал громко и, обратясь в великого черного крылатого змия, скрылся от глаз их.
Боягорд и его супруга, пришед в себя от ужаса, в который повегло их присутствие чародея, схватили дочь свою, омывали лицо ее слезами и в печали своей чаяли, что уже се лишились и не видят. Они призывали меня в волшебный колокольчик бесплодно, ибо я не могла к ним отлучиться, потому что мне достался жребий отправлять годовой чин жрицы Чернобоговой. Сия неудача их еще больше огорчила; они чаяли, что меня уже нет на свете и что уже некому будет помочь дочери их от очарования. Год протек в беспрестанных сетованиях, и я, сложив мою должность, нечаянно к ним предстала. Надлежит ведать, что мы, волшебницы, во время служения в жрицах Черно-Гюговых не имеем ни о чем сведения, как то бывает в прочем. Князь и княгиня с пролитием слез открыли мнесвоем несчастии. С торопливостию спросил я их, не оторвал ли чародей волосов с Миланы, и узнав, что он то сделал и проглотил сии волосы, пришла сама в огорчение.
— Участь дочери вашей, о друзья мои,— сказала я,— Совершилась; я не могу ей помочь от очарования, понеже чародей сооружил талисман внутри собственного своего тела. Все другие очарования могли бы разрушиться моим знанием, но сие неудобно затем, что я не могу умертвить Сарагура и вынуть из желудка его талисман; книга судеб и промысл богов то мне воспрещают. Итак, все слова заклинания его должны выполниться. Хотя трудно сыскать на свете мужчину, который был бы способен к разрушению толь редкого злобы изобретения, но вы не отчаивайтесь: защита моя, которую обещала я Милане, может быть, учинит ее счастливейшею женщиною. Впрочем, приготовьте себя ко всему, чем угрожал вам Сарагур.
Боягорд и Баяна пролили слезы, и печаль их возобновилась, когда узнали, что я не могу избавить дочь их от долженствующего случиться очарования, но советы мои и обещания несколько их утешили. Я взяла на себя труд воспитывать Милану и научать ее во всех нужных знаниях, украся притом лицо ее и сердце лучшими приятностями и истребя из души ее все корни страстей, противящихся добродетели. Между тем не могла я беспрестанно жить в сем доме у моих друзей; стремление на помощь к несчастным, кои призывали меня во все части света, почасту отлучали меня на долгое время.
В одну из сих отлучек настал роковой час для Мпланы: ей совершилось двенадцать лет, и она, сидя между своих родителей, учинилась невидимою. Хотя они приготовлены к тому были, хотя могли они говорить со своею дочерью, но тем не меньше поражены были сим жалостным состоянием Миланы, а особливо княгиня, имевшая чувствительную душу и нежное сердце, впала в грусть, поспешно пресекшую дни ее.
Боягорд не мог пережить потерю любезнейшей своей супруги и вскоре последовал за нею во гроб. Милана осталась сиротою, и я не могла уже отказать ей в просьбе, чтоб заступить место ее родителей;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184
Уже Милана вступила на четвертый год. Родители ее сидели в саду, прохлаждаясь приятным вечерним воздухом и утешаясь невинными ласками своей дочери. Вдруг при светлом небе ударил гром, и густое черное облачко упало у ног их, которое, вскоре рассыпавшись, представило ужаснутым их взорам лютого Сарагура. Сей чародей, давно уже питающий яд в душе своей за воспрепятствование мною его лютостям, хотел оный изрыгнуть на покровительствуемых мною Боягорда и Баяну; он изыскивал, когда я отлучусь пред престол великого Чернобога для отдания отчета в делах моих, чтоб напасть на них, и то время показалось ему удобнейшим. Он не ведал, до прибытия своего в сад сего дома, что мною сооружен талисман, защищающий родителей Миланы от его варварств. Познав недействие чародейства своего, заскрыпел он зубами от досады, пена брызгала изо рта его, и со сверкающими пламенем глазами говорил:
— Не думайте, враги мои, чтоб без отмщения осталась моя обида, кою для вас терплю я от Добрады; если власть моя уже не простирается до вас, то сильна еще оная для учинения несчастною сей вашей дочери. Мне не можно покуситься ни на жизнь ее, ни на похищение, но тем не меньше учиню ее злосчастною... Какое удовольствие торжествовать над Добрадою и показать ей, что есть часы, в кои я от нее безопасен! Она не может теперь отлучиться из капища Чернобогова... Внимайте, бездельники! Боягорд, лишивший меня Баяны, а ты, Баяна, пренебрегшая честь быть моей наложницею, лишитесь своей единочадной дочери. Она, достигнув двенадцатилетнего возраста, учинится невидимкою. Очарование сие никакою силою не может уничтожиться, разве влюбится в нее молодой мужчина, который должен быть пригож, добродетелен и неустрашим. Сие потому невозможно, что в невидимку влюбиться нельзя, а притом и выполнение моего талисмана, который погребется в моем желудке, в подробностях состоит в том, чтоб сей влюбившийся в нее мужчина любил ее страстно и отрекся, вечно любя, не видать и чтоб опытами доказал, что на сих условиях ее любит. Видите ль вы, что я вам приготовил? Вы не будете утешаться зрением на свою милую дочь, а она не получит мужа; гнусный род ваш пресечется, и Милана не будет иметь утешения в обхождении с людьми, ибо, хотя голос ее и будет слышан, но всяк станет убегать ее с ужасом, считая за привидение.
Сказав сие, бросился он к Милане, вырвал несколько волос из ее головы и, пробормотав некоторые чародейные слова, оные проглотил. Соверша сие, явил он на лице своем варварское удовольствие, захохотал громко и, обратясь в великого черного крылатого змия, скрылся от глаз их.
Боягорд и его супруга, пришед в себя от ужаса, в который повегло их присутствие чародея, схватили дочь свою, омывали лицо ее слезами и в печали своей чаяли, что уже се лишились и не видят. Они призывали меня в волшебный колокольчик бесплодно, ибо я не могла к ним отлучиться, потому что мне достался жребий отправлять годовой чин жрицы Чернобоговой. Сия неудача их еще больше огорчила; они чаяли, что меня уже нет на свете и что уже некому будет помочь дочери их от очарования. Год протек в беспрестанных сетованиях, и я, сложив мою должность, нечаянно к ним предстала. Надлежит ведать, что мы, волшебницы, во время служения в жрицах Черно-Гюговых не имеем ни о чем сведения, как то бывает в прочем. Князь и княгиня с пролитием слез открыли мнесвоем несчастии. С торопливостию спросил я их, не оторвал ли чародей волосов с Миланы, и узнав, что он то сделал и проглотил сии волосы, пришла сама в огорчение.
— Участь дочери вашей, о друзья мои,— сказала я,— Совершилась; я не могу ей помочь от очарования, понеже чародей сооружил талисман внутри собственного своего тела. Все другие очарования могли бы разрушиться моим знанием, но сие неудобно затем, что я не могу умертвить Сарагура и вынуть из желудка его талисман; книга судеб и промысл богов то мне воспрещают. Итак, все слова заклинания его должны выполниться. Хотя трудно сыскать на свете мужчину, который был бы способен к разрушению толь редкого злобы изобретения, но вы не отчаивайтесь: защита моя, которую обещала я Милане, может быть, учинит ее счастливейшею женщиною. Впрочем, приготовьте себя ко всему, чем угрожал вам Сарагур.
Боягорд и Баяна пролили слезы, и печаль их возобновилась, когда узнали, что я не могу избавить дочь их от долженствующего случиться очарования, но советы мои и обещания несколько их утешили. Я взяла на себя труд воспитывать Милану и научать ее во всех нужных знаниях, украся притом лицо ее и сердце лучшими приятностями и истребя из души ее все корни страстей, противящихся добродетели. Между тем не могла я беспрестанно жить в сем доме у моих друзей; стремление на помощь к несчастным, кои призывали меня во все части света, почасту отлучали меня на долгое время.
В одну из сих отлучек настал роковой час для Мпланы: ей совершилось двенадцать лет, и она, сидя между своих родителей, учинилась невидимою. Хотя они приготовлены к тому были, хотя могли они говорить со своею дочерью, но тем не меньше поражены были сим жалостным состоянием Миланы, а особливо княгиня, имевшая чувствительную душу и нежное сердце, впала в грусть, поспешно пресекшую дни ее.
Боягорд не мог пережить потерю любезнейшей своей супруги и вскоре последовал за нею во гроб. Милана осталась сиротою, и я не могла уже отказать ей в просьбе, чтоб заступить место ее родителей;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184