» — наполняли воздух. Воинство потрясало оружием и сообщало вопль торжественный с гласом народа. Победитель хотел ехать, принесть отчет о своем подвиге великому князю, но узрел оного шествующа к нему, со всем великолепием двора своего. Он не садился на коня и шествовал пеш навстречу государю, неся знак победы своей, который с коленопреклонением поверг к стопам Владимира...
Я не распространяюсь в почестях, восприятых Добры-нею от монарха русского и его подданных. Довольно сказать: Владимир умел награждать заслуги и справедливые россы платить благодеяния.
Но радость и приветствия должны были прерваться, чтоб с множайшим веселием проводить Владимира торжествующего в его столицу. Увидели труп исполинов надымающийся. В минуту уподобился оный горе и с прегромким треском лопнул, обратясь весь в смердящую сажу. Только желудок его, подобный великой хоромине, остался цел и производил колебание, как бы что-нибудь имел в себе живое. Все обстоящие ужаснулись и ожидали, что выйдет из оного не меньшие как чудовище. Добрыня готов был истребить сие при самом его начале и приложил уже копие свое, но едва острие оного коснулось, желудок обратился в водяные пары, а голова исполина в пламень, и рассыпались в воздухе. Но кое явление! О удивительный, невероятный случай! На месте желудка усмотрели восстающих, поглощенных исполином болгарского князя Тревелия, его воинов и киевских витязей. Они были бледны, как усопшие, и чаяли видеть только тени их. Однако свежий воздух оживил их вскоре, и радость усугубилась. Великая княгиня обнимала своего возлюбленного брата, которого уже память оплакала. Всяк находил родственника или друга в пожранных чудовищем. Удовольствие было общее.
Наконец Владимир приветствовал государя болгарского, и сей неожидаемо обрел в нем своего зятя, ибо Тревелий со времени похищения сестры своей ничего о ней не ведал и считал ее погибшею. Радость его была чрезмерна, видя сестру свою супругою сильного монарха, подающего законы царству Закамскому, и при слышании, что Добрыня удержал ему престол его, готовый предаться в руки другого; он действительно возвратился благополучно в свое государство, принят с восхищением от своих подданных, кои нашли в нем прежнего отца, ибо Тревелий, побывав в брюхе у исполина, забыл свои лютости и учинился государем кротким. Добрыня в оплату похищенного меча из его оружейной подарил ему ключ от кладовой Агрикановой, а сие привлекло к нему множество богатырей, старавшихся заслужить и заслуживших доспехи редкие, во оной хранимые.
По окончании победы над Тугарином торжество продолжалось многие дни, и забавы усугублялись присутствием государя болгарского, коим Владимир умел придавать великолепие и живость. Один только первосвященник Перунов ужасно сердился, для чего Тугарин истреблен, а не заклан на жертвеннике бога грому. Он предвещал гнев небес и множество несчастий. Однако судьба учинила его лжецом, ибо Владимир вскоре потом принял закон истинный и самого Перуна с братиею отделал ловко.
Добрыня Никитич окончил век свой при дворе Владимировом, в славе и почтении от своего государя и любим россами. Он не вступал в брак и провождал дни, по должности своей, в ратных подвигах и увенчал чело Владимирово множеством лавров. Он разбил троекратно воинство греков, побрал их города, лежащие на Черном, или Меотийском, озере. Херсон неприступный покорился руке его, и сия отверзла в него путь торжествующему Владимиру. Враждебная Польша не смела напасть на Белоруссию. Ятвяги, радимичи, косоги и певцины платили покорно дани, понеже трепет наполнял их от одного имени богатыря сего. Он в жизнь свою убил четырех чудовищ, сорок богатырей и разбил с одним слугою своим Таропом девятнадцать воинств. Сей верный слуга разделял с ним все опасности и труды и неоднократно пособствовал к победам, как то в сражении с косожским князем Редедею, спас и жизнь ему. Сей Редедя был исполин и, отложившись от подданства Владимирова, не хотел платить дани. Посланный для укрощения его Добрыня вызвал оного на поединок, но сей хитрый князь вырвал из рук его копие Нимродово и схватил в руки самого Добрыню, чтобы задушить его. Верный Тароп в то мгновение пустил в него девять стрел вдруг и выбил ему оба глаза, а Добрыня успел, освободясь, пересечь его мечом с головы до ног. Если слава сильному, храброму и добродетельному богатырю сему возглашает хвалу и в наших временах позднейших, поистине сотрудник его Тароп не меньше заслуживает вечную память.
Повесть о сильном богатыре Чуриле Пленковиче
Народ подданных отрекся Владимиру платить дань; следовало усмирить оных, и заслуженный богатырь Добрыня Никитич назвался причислить сие выполнение к прочим своим славным подвигам. Он отправился только со своим Таропом-слугою и исполнил, как уже сказано в прошедшей повести. Между тем в России не помышляли ни о чем, кроме веселостей, и двор великого князя был оных стечение.
С началом осени восприяли начало звериные ловли. Обширный лес за Вышградом окинут был тенетами, кричальщики расставлены по местам. Прибыл государь, и гоньба началась. Среди пущего жара охотничьих забав со стороны гор, не в дальности от Днепра лежащих, послышали жестокий шум и свист. Сей происходил от летящего превеликого змия, который, напав на ловцов, многих растерзал и пожрал, а прочих, наполня ужасом, обратил в бегство. Сам великий князь подвержен был опасности. Он спасен погибелию верных подданных, защитивших его своею жизнию, и прибыл в Киев, чтоб страдать жалостию о опустошениях, производимых сим чудовищем в окрестностях его столицы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184