Чародей уже дожидался ее во внутренних покоях дворца, чтоб сдержать свое безбожное обещание в преподании ей наставления в чародейной науке. Он в короткое время обучил ее многим таинствам и учинил повелительницею над начальником вестоносных духов Астулфом. Сей дар его был приятнейший, каковым только мог он одолжить Царь-девицу. Врожденная женскому полу страсть любопытства заняла ее без изъятия; она беспрестанно почти упражнялась в слушании случаев, происходящих во всех странах света, и Астулф, потчевая ее сместью из истины и лжи, довольно имел работы на всякий день. Но сам чародей препровождал время сие не в одном только учении Царь-девицы; он, считая, что боги по похищении венца Русова совершенно отвратились от народа славянского, и что в оном после того имеющие умножиться пороки еще и более подвигнут их на гнев, чаял, что уже время покуситься ему на златый сосуд; и чтоб удобнее было противоборствовать мне, как кабалисту, составлял он чародейную броню, которая учинила бы удары мои на него недействительными. Князь адский Астароф способствовал ему ковать оную из стали, приготовляемой на собственные свои расходы во внутренностях геенны. Нападение на меня отлагалось только до совершения сего чародейного вооружения.
Между тем похищение венца Русова пронзило душу мою жесточайшею скорбью; бия себя в грудь, повергся я пред истуканом великого Чернобога.
— О Бог-мститель!—вопиял я.—И так несчастные русы учинились недостойны твоего покровительства, и так предаешь ты их беззащитных во власть врагов твоих! Но должно ли погибнуть моему отечеству, где всегда отдается усердное тебе поклонение? Должно ли и мне дожить сего пагубного часа? Венец благоденствия русского стал добычею чужеземных! О! если в книге вечных уставов предписано народу моему сие злополучие, не лиши последней надежды, да не прикоснется злоба адская к сосуду, сохраняющему последки судьбы его!!!
Но что бы ни было,— продолжал я с пролитием слез и наполняясь отчаянием,— Змиулан не восторжествует, пока я жив; погибель моя соединена с участью златого сосуда, и я всегда буду верен к принесенным мною тебе клятвам.
Тогда почувствовал я тайное утешение, разливающееся во внутренности моей; я встал и принес жертву умилостивления Богу-мстителю. Едва пламень начал обращать оную в пепел, истукан Чернобогов возблистал божественным светом и, потрясшись, вещал ко мне, коленопреклоншемуся в присутствии божества:
— Бодрствуй, Роксолан! Благоволение мое о руском народе не может отвращено быть тем, что он впадает в пороки; всякие преступления несут по себе казнь виновнику и служат ему во исправление. О! если бы ты мог проникнуть в судьбы богов, ты не роптал бы против случающихся временных несчастий; все, что смертные считают за гнев их, есть только орудие, влекущее их к исправлению. Боги людей считают своими чадами, и самое то, что смертные вменяют в крайнее злосчастие, есть только стезя, коею ведутся они к счастию. Беды научают их познавать деяния, влекущие по себе следствия вредные; и можешь ли ты чадолюбивое наставление полагать за мщение небес, когда слепые смертные не могут инако вразумляться, как деятельнейшими примерами? Урон венца Русова откроет глаза твоего народа, владетели его познают, сколь пагубно для них самих не следовать должностям, нужным для государя в отношении к его государству, а вельможи и народ усмотрят, что никакая собственность их не может быть безопасна, если они не будут строго наблюдать слова законодательные. Связь сия толь между собою заимственна, что малейшее оной нарушение влечет за собою падение целому Ведай, что добродетельный Драшко, сей истинный сын своего отечества, поправляет уже рачением своим все сии вскользнувшие неустройства. Он в малолетство князя В и димира нося кормило государства, читает ревностно список с венца Русова, сохраненный в книге у жрецов, толкует оный юному Видимиру и, тем укрепляя его к сношению предлежащего ему бремени, нечувствительно всевает в сердце его семена добродетели. Русы восстанут, как я предрек некогда Аспаруху, из своих развалин и под правлением мудрого Видимира возобновят свою славу следственно, все ухищрение адской силы не может достигнуть своего намерения, и владычество Астарофово совершенно изгибнет в областях отечества твоего; ибо финны, учинясь единым с руским народом, воспримут истинную их веру и не будут поклоняться имени князя тьмы. Венец Русов возвратится на главу законных оного носителей, и хотя ад воздвигнул против тебя чародея, но небеса приготовили тебе помощника: волшебное зеркало покажет тебе, кто он, а ты течение подвигов его имей в своем попечении. Но чтоб никакая кознь злобы не имела успехов и чародейная броня готовящегося напасть на тебя Змиулана была проницаемою, я дам тебе средство, чем противоборствовать тебе своему противнику, и когти льва растерзают утробу змиеву.
Посем истукан Чернобогов простер руку свою, и железные вилы его обратились в львиную кожу со стальными великими когтями.
— В сию кожу облекайся ты,— вещал мне божественный глас,— исходя на ратоборство с чародеем.
Посем бессмертное сияние около истукана стало невидимо; я распростерся вновь пред истуканом, приносил усердное благодарение Богу-мстителю и, возложа до надлежащего времени божественную мою защиту пред ноги жертвенника, отошел к волшебному зеркалу, чтоб узнать моего помощника.
В оном, храбрый богатырь, представилось мне твое рождение, детство и наконец многие богатырские подвиги; но кому ты обязан в оных помощью, узнаешь вскоре от меня и чрез помощь волшебного зеркала;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184