Булат, твердо верящий в провидение небес, был с ним в этом согласен.
В самом деле, богатырь сей погиб бы, если б про зорливый кабалист Роксолан, узнавший про разостланные ему от адских князей сети и видящий, что он неминуемо упадет в оные, и для того он при спущении его с холма пред начатием сражения прилетел на своем самолетающем ковре и облил его таинственною водою из златого сосуда, которая тело его учинила безвредно от всяких поражений оружия.
Булат, услышав сие повествование Астулфово, начал приносить благодарность своему покровителю за одолжения, коих он до того времени не ведал; но Роксолан прервал оное и принуждал его внимать все происходящее в чертогах Царь-девицы.
Астулф продолжал:
— По исполнении всех распоряжений король аварский шествовал торжественно в свою столицу, имея у себя по правую руку своего друга и избавителя, богатыря руского. Воины, составляющие сей ход, почти все заняты были несением трофеев: столь много оных отнято и толь велико было число римских легионов.
Княжна Светана встретила победителей за городом со всеми вельможами и народом. Радостные восклицания наполняли воздух; всюду слышны были похвалы королю Кигану, Светане и Булату; жертвенники курились во всех храмах, и жрецы по внутренним животных прорицали о благоволении богов к народу аварскому и косожскому.
Когда Киган входил со Светаною в первенствующий храм, Булат, остановя их и созвав всех вельмож и полководцев, требовал от них награждения себе. Все изумились и не понимали, что значить будут желания богатыря, отказавшегося от участвования в приобретенных корыстях.
— Я желаю, чтоб две вещи оставлены были на мою волю,— сказал Булат. — Чтоб одна из оных совершилась в сей час и чтоб король дал мне на сие обещание.
Киган клялся ему во всем, примолвя, что друг его по известным своим добродетелям не может требовать вещей невозможных.
— Да, — подхватил Булат, — я ничего на первый раз не хочу, как прибавить радость, и чтоб в сей благополучный час король аварский венчан был на княжество косожское и сочетай браком с наследною оного княжною.
Любящаяся чета не противилась предложению, составляющему наилучшее из ее желаний. Вельможи косожские, хранившие корону и прочие утвари убитого своего государя, приступили к Кигану и просили принять оные с рукою их государыни. Итак, король аварский, вошедший в храм благодарить богов за победу, вышел из оного князем косожским и супругом возлюбленной своей Светаны. Торжества и радость народа усугубились; все были великолепно угощаемы, а особливо новые подданные косоги, и Булат, любящий праздновать, оживлял всех своим примером.
На другой день торжества, когда вельможи и военачальники пришли с поздравлением и подарками к новобрачным своим государям, Булат требовал, чтоб в сход ственность данного ему обещания плененный Камилл раз решен был из оков и участвовал при королевском пиршестве. Киган сему не противоречил, но некоторые из ближних бояр явно против сего возражали.
— Возможное ли дело, — говорили они, — допустить врага и пленника к таковой чести?
— Для чего ж бы нет, — подхватил богатырь, — такому великому полководцу, каков Камилл, гораздо больше оказано будет чести, если содержать его под стражею. Он может подумать, что его опасаются.
— Исполните мою просьбу, король аварский,— продолжал он, обратясь к Кигану,— я желаю, чтоб Камилл был призван и чтоб сей же час решено было о судьбе его.
Король должен был сдержать свое слово.
Камилл приведен и по снятии оков остался в большей зале дворца, между тем как король с Булатом и тайным своим советом исшел для совещания.
Богатырь руский опять предложил королю, чтоб решено было о судьбе римского военачальника.
— Я отдаю сие в собственную твою волю,— сказал король.
Булат благодарил за оное, но хотел, чтоб учинено было оное с общего согласия всего совета, и требовал вельмож объявить свои беспристрастные на то мнения.
Тогда голоса началися, но ни один из них не был благоприятствуй римлянину, ни богатырю, его победившему: один советовал казнить Камилла всенародно; другой хотел, чтоб выколоты были ему глаза; третий предлагал содержать его вечно в заточении под предлогом, что б толь опасный полководец не мог впредь отечеству их вреда причинять, и с сим последним мнением согласи лись все прочие.
— Я опровергаю ваше заключение, государи мои,— говорил богатырь.— Я именем короля вашего объявляю Камилла свободным.
— Как? Почему? Возможно ли? — вскричали вельможи с роптанием.
— Я докажу вам,— отвечал Булат,— что несравненно выгоднее для государства аварского освободить его. Вообразите прилежно о следствиях, каковые должны будут произойти в случае, если б Камилл был казнен или содержан в заточении. Вам известна сила Римского государства; они могут поставить десять таковых ратей, каковую здесь потеряли; они имеют в недрах своего отечества много Камиллов; то гордость римская, привыкшая подавать свету законы, не сочтет ли за необходимое мстить вам наигорчайше за бесчестие своего полководца?
Не устремится ли она всеми силами освободить его в случае заточения и не подвергнется ли чрез то держава аварская разорительной войне, а может быть, и конечному своему падению? Но освобожденный Камилл принесет в свое отечество почтение к великодушию своих неприятелей, ужас о его оружии и не уверит ли своих единоземцев, что со столь опасным народом должно искать союза, а не вражды. Не справедливо ли, почтенные вельможи, что надлежит дать Камиллу свободу и что несравненно выгоднее согласиться вам на мое предложение?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184