Мэри тяжело дышала, как загнанн
ый в угол зверь.
Наконец он заговорил:
Ц По правде-то, я никого из влиятельных не знаю, кроме Ольвегссена. А он, х
оть мою работу хвалит, раз за разом проезжается насчет моей СН.
Ц Вот видишь! Насчет СН! Хэл, если бы ты набрался духу и…
Ц И если бы ты так не усердствовала, чтобы мне подставить ножку, Ц зло от
озвался он.
Ц Хэл, мне никак, если ты по-прежнему будешь позволять себе так антиисти
нничать. Мне это совсем не в радость, но обязанность есть обязанность. Ког
да ты меня в этом упрекаешь, ты еще один ложный шаг делаешь. Еще одну черну
ю пометку получишь…
Ц Ложный шаг, про который ты вынуждена будешь спеть АХ'у. Да, знаю. Давай хо
ть на десятитысячный раз с этим не торопиться.
Ц Ты сам до этого довел, Ц сказала она добродетельно.
Ц Ну вот, кажется, обо всем договорились. Она судорожно вздохнула и сказа
ла:
Ц Не всегда же так было.
Ц Да, в первый год после женитьбы не было. Но с тех пор…
Ц А кто виноват? Ц всхлипнула она.
Ц Хороший вопрос. Но, по-моему, не стоит его обсуждать. Опасное это дело.
Ц Что ты имеешь в виду?
Ц Не тема для дискуссии.
Подивился тому, что сказал. Что он имел в виду? Сам не знал. Сказано было не о
т ума, а ото всего существа. Не Обратник ли подбил ляпнуть языком?
Ц Давай спать, Ц сказал он. Ц Утро вечера мудренее.
Ц Но сначала… Ц сказала она.
Ц Что «сначала»? Ц устало отозвался он.
Ц Ты буверняк передо мной не разыгрывай, Ц сказала она. Ц Из-за чего вс
е началось? Сначала давай… исполни свою обязанность.
Ц Обязанность, Ц сказал Хэл. Ц Чтобы все буверняк. Уж оно конечно.
Ц Не говори так, Ц сказала она. Ц Не желаю, чтобы ты делал это по обязанн
ости. Хочу, чтобы делал, потому что любишь меня, с радостью. Или потому что х
очешь любить.
Ц Я бы с радостью все человечество любил, Ц сказал Хэл. Ц Но примечаю, ч
то мне строго-настрого воспрещено исполнять эту обязанность с кем-либо,
кроме супруги, истиннизмом суженой.
Мэри в такой ужас пришла, что даже не ответила и повернулась к нему спиной
. Но он, зная, что делает это больше ей и себе в наказание, как обязанность,
Ц потянулся за ней. В том, что последовало после формальной вступительн
ой заявки, все было расписано и освящено. Но на этот раз, не как бывало рань
ше, все делалось шаг за шагом: и изустно, и изтелесно. Как заповедано Впере
дником в «Талмуде Запада». За исключением одной мелочи: Хэл был одет в дне
вную одежду. Он решил, что это простительно, потому что в счет идет дух, а не
буква, и эка разница, одет он в это уличное платье или в ночное Ц вечно дер
гаешься в нем, как стреноженный? Мэри, если и заметила эту строптивость, сл
овом на сей счет не обмолвилась.

3

А потом, откинувшись навзничь и глядя во тьму, Хэл думал, о чем уже столько
раз думалось. Что же это подобно перегородке из толстенной сталюги будто
рассекает его надвое ниже пояса? Порыв был. Еще бы не быть Ц и сердечко ко
лотилось, и дух спирало. Но, по правде-то, он ничего не переживал. И когда по
дступал тот миг, который у Впередника именовался моментом осуществлени
я из возможного, свершения и торжества истиннизма, Хэл испытывал чисто м
еханические ощущения. Тело срабатывало, как заповедано, но сам он не пере
живал восторга, так живописуемого у Впередника. Внутри была перегородка
, стылая, бесчувственная, глухая. И он чувствовал только подергивания тел
а, будто электродик шпынял нервы, и те тут же намертво теряли чувствитель
ность.
«Не то», Ц говорил он себе. Или все же то? Могло ли быть так, что Впередник о
шибся? В конце концов, он был человек выдающийся, не чета остальным. Возмож
но, ему было даровано столько, что он мог испытать совершеннейшие ощущен
ия, не отдавая себе отчета в том, что остальное человечество этой везухи с
ним никогда не разделит.
Но нет же, так не могло быть, если Впередник истинно провидел суть каждой о
соби, да сгинь мыслишка, что, может, и не каждой!
Значит, Хэл был обделен, один-одинешенек изо всей паствы Госуцерквства и
стиннизма.
Один ли? Он никогда ни с кем не делился своими ощущениями. Это было если не
немыслимо, то неосуществимо. Непристойно. Антиистинно. Учителя никогда н
е говорили ему, что это запретно; и не пристало им такое говорить, потому ч
то Хэл и без них об этом знал.
Однако Впередник заповедал, что должно Хэлу испытывать.
Может быть, не дословно? Когда Хэл обдумывал ту главу из «Талмуда Запада»,
которую дозволялось читать только посвященным и супружеским парам, он р
азумел, что Впередник и впрямь описывал не просто физическое состояние.
Глава была написана поэтическим языком (Хэл знал, что такое поэтический
язык, поскольку, будучи лингвистом, имел доступ к разного рода сочинения
м, запретным для прочих), а местами Ц метафорическим и, даже можно сказать
, метафизическим. Изложена в выражениях, которые, если так-то разобраться,
истиннизму мало присущи.
«Впередник прости и помилуй, Ц думал Хэл, Ц я подразумеваю только, что э
ти выражения не суть просто само по себе научное описание электрохимиче
ских процессов в человеческом теле. Они приложимы, спору нет, но лишь на бо
лее высоком уровне, поскольку истина феноменологически полипланарна».

Субистинна, истинна, псевдоистинна, сюристинна, сверхистинна, ретроисти
нна.
«Ни времени на богословие, Ц думал он, Ц ни желания заставить ум сосред
оточиться нынче ночью, как в иные ночи, на неразрешимом и не скором на отве
ты. Впередник ведал, а мне вот не дано».
Истина на сегодняшний день сводилась к тому, что он не в фазе с мировой лин
ией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60