Может, и впрямь птица? Так ведь нет же птиц на Оздве, нет и никогда не было.


7

Ц Шье Ярроу, шье Ярроу. Уовеву, шье Ярроу.
Хэл проснулся. Не вдруг сообразил, где находится. По мере того, как ширилис
ь пределы яви, осознал, что находится в одной из мраморных комнат посреди
вымершего города. Сквозь арочный дверной проем лился лунный свет, более
яркий, чем на Земле. Он сиял на каком-то комочке, прилепившемся снизу к арк
е. И вдруг взблеснул на каком-то насекомом, пролетевшем под комочком. Вниз
стрельнуло что-то длинное, тонкое, как падучая звезда, угодило в летуна и
втянуло во внезапно открывшуюся черную пасть.
Это, не подпуская летучих паразитов, истово трудилась ящерица, которую о
должили землянам здешние смотрители-археологи.
Хэл повернул голову и глянул в окно в полуметре над собой. Там еще один мош
колов деловито очищал проем от комарья, норовящего пробраться внутрь.
Зов вроде бы прозвучал из-за этого мерцающего лунным светом аквариума. Х
эл навострил уши, словно понуждая тишину снова подать голос. Но тишина от
этого сделалась еще царственней, чем была. И вдруг разразилась раскатист
ой хриплой трелью и могучим сопением прямо за спиной у Хэла, отчего его, бе
днягу, подбросило и на лету перевернуло. В дверном проеме замерла тварь р
азмером с енота. Это было одно из квазинасекомых, так называемый жук-ме шо
чник, ведущий ночной образ жизни. Таких членистоногих на Земле не знали. Е
го ткани получали кислород не через трахеи и систему дыхательных трубок
, как у двоюродных братьев с Земли. У него в задней части головного отдела
имелась пара эластичных мешков, как у лягушек. Раздуваясь и опадая, мешки
производили сопящий звук.
Вид у жука-мешочника был точь-в-точь как у свирепого богомола, но Лопушок
предупредил, что эти существа неопасны. И поэтому Хэл не почувствовал ст
раха.
Ударил пронзительный, дребезжащий звон. Порнсен, мирно спавший у противо
положной стены, вскочил и сел на раскладушке. Завидя насекомое, истошно в
звизгнул. Жука-мешочника как ветром сдуло. И звон, исходивший от браслетк
и на запястье Порнсена, тут же оборвался.
Порнсен рухнул на раскладушку. И простонал:
Ц В шестой раз меня будит, свистун окаянный!
Ц Выключили бы браслетку, Ц буркнул Хэл.
Ц Нельзя. Я засну, а ты тайком шмыг из комнаты и выплеснешь семя на землю,
Ц ответил Порнсен.
Ц Не имеете права мне такой антиистиннизм приписывать, Ц отозвался Хэ
л. Но отозвался без злости, по заученной привычке. Потому что думал о шепот
е, от которого проснулся.
Ц Как Впередник говорит? Всяк не без упрека, Ц пробормотал Порнсен. Взд
охнул и, проваливаясь в сон, зачастил: Ц Интересно, а вправду ли… сам Впер
едник будто бы здесь… наблюдает… он же предсказал… а-а-ах-у-у…
Хэл сел, спустил ноги на пол и замер, дожидаясь, покуда Порнсен не начнет п
осапывать спокойно и мерно. Клюнул носом, веки смыкались. Наверняка этот
нежный шепоток, эти слова, ни земные, ни оздвийские, причудились в мысленн
ом предначертании. Уж не иначе. Человеческий был шепоток, а из «хомо сапие
нс» на две сотни миль в любую сторону единственные особи Ц он да АХ.
Но ведь шепоток был женский! Сигмен великий! Женский голос. Не Мэри. Не то, ч
то голоса Мэри Ц имени ее вовек больше не слышать бы! Единственной женщи
ны, которая вообще Ц ну, пора уж храбрости набраться и сказать эти слова!
Ц с ним спала. Прискорбная, отвратная, унизительная пытка. Но разве отнят
о желание Ц хоть бы не было здесь Впередника мысли Хэловы читать! Ц встр
етить другую женщину, женщину, способную дать подлинный восторг, а не при
евшуюся пустоту от излияния семени, помоги Впередник!
Ц Шье Ярроу! Уовеву. Сэ мва. Жнет Кастинья. Ктаде охвнетк.
Хэл медленно встал с раскладушки. Затылок похолодел. Шепот доносился из-
за окна. Глянул Ц в хрустальном коробе из лунного света, каким явилось ок
но, заключено было изображение женской головы. И вдруг словно обрушился
светлый короб водопадом. Струи лунного света хлынули по лилейным плечам
. Голова кивнула, белизна пальца пересекла черноту губ.
Ц Бук уомук ту бо жук. Э'уте'х. Сииланс. Уене'х. Уит, сильуупфлэ.
Одеревеневший, но покорный, будто напичканный гипнотиком, Хэл мелкими ша
жками двинулся к дверному проему. Но не то чтобы уж вовсе без памяти Ц с о
глядкой, спит ли Порнсен, как прежде спал.
Чуть не одолел заученный рефлекс: был порыв разбудить АХ'а. Даже рука потя
нулась, но Хэл удер жал руку. Чей шанс? Его шанс, Хэла. Торопливость и страх в
голосе женщины подсказали, что та в нужде и отчаянии. И зовет она именно е
го, а не какого-то Порнсена.
А что сказал бы, что сделал бы Порнсен, узнай он, что тут, за стенкой, совсем
рядышком, находится женщина?
Женщина? Да не может здесь быть никаких женщин!
Но что-то знакомое было в самом звуке ее слов. Странное чувство Ц будто б
ы он знает этот язык. Должен знать. И все же не знает.
Замер на месте. Соображать же надо! Если Порнсен проснется и глянет, на мес
те ли «возлюбленный питомец», то… Вернулся к раскладушке, подхватил с по
ла чемоданчик, сунул под простыню, которую дали археологи. Сунул туда же к
уртку. Воротник свернул комком на подушке. Только в великом сонном беспа
мятстве мог бы Порнсен принять этот темный ком на подушке и чемоданишко
под простыней за спящего Хэла.
Босиком, бесшумно, двинулся к дверному проему. Посреди него на полу стоял
а статуэтка архангела Гавриила высотой сантиметров в восемьдесят, крыл
ья полураспущены, меч в деснице высоко поднят над головой.
Стоит чему-нибудь покрупнее мыши оказаться в полуметре от статуэтки, эт
о почует излучаемое ею поле, и на серебряный браслет вокруг запястья Пор
нсена пойдет сигнал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60