Вас озар
ила догадка, уж не Впередник ли это был. Вот и решили лично убедиться.
Ц Была такая мысль, Ц говорил Хэл. Ц Но в отчете я указал, что хотя эти из
ображения в чем-то и напоминают Сигмена, полной уверенности у меня нет. Не
льзя сказать наверняка, посетил или не посетил Впередник эту планету тыс
ячу лет тому назад.
Ц Как бы то ни было, Ц гнул свое Лопушок, Ц я утверждаю, что высказанные
вами положения не выдерживают критики. Вы заявляете, что предсказания Си
гмена верны. Я утверждаю, что они, во-первых, двусмысленны. И что, во-вторых,
они осуществляются только потому, что ваше государство-церковь, которое
вы для краткости именуете «госуцерквст вом», прилагает огромные усилия
для такого осуществления. И далее, я утверждаю, что ваше общество с его пир
амидальным строением, со службой ангелов-хранителей, где у каждых двадц
ати пяти семей имеется АХ для наблюдения за самыми интимными подробност
ями жизни, а каждые двадцать пять АХ'ов находятся в ведении квартального
АХ'а, а каждые пятьдесят квартальных АХ'ов подчинены АХ'у-инспектору и так
далее, Ц такое общество основано на страхе, невежестве и подавлении.
Потрясенному, рассвирепевшему, изумленному Хэлу полагалось встать, уйт
и и никогда не возвращаться. Но сострадалист сердечно предлагал опровер
гнуть сказанное. Хэл отвечал потоком брани. Иногда, позволив Хэлу выгово
риться, жуча предлагал сесть и спокойно продолжить диспут. Иногда выходи
л из себя и Лопушок, начинался крик и взаимные оскорбления. Дважды дело до
шло до драки: у Хэла был в кровь разбит нос, Лопушок получил фонарь под гла
з. А затем жуча, рыдая, обнимал Хэла и просил прощения, они усаживались и ус
покаивали нервишки умеренным дружеским возлиянием.
Знал Хэл, что грешно ему слушать Лопушка, грешно ставить себя в положение,
когда в его присутствии звучат такие антиистинные речи. Но устраниться с
ил не было. И хотя он ненавидел Лопушка за эти диспуты, они непонятным обра
зом доставляли удовольствие, даже наслаждение. Не мог Хэл Ярроу раз и нав
сегда порвать с этим существом, язык которого жегся побольнее, чем когда-
то Порнсенова плеть.
Все эти диспуты он пересказывал Жанетте. А та слушала, и он не чувствовал с
теснения, еще и еще раз повторяя рассказы, и постепенно улетучивались го
речь, неприязнь и сомнения. Оставалась любовь и только любовь, такая любо
вь, о которой он прежде и представления не имел. Он впервые постиг, как муж
чина и женщина становятся единой плотью. Когда-то Мэри и он так и оставали
сь вне круга жизненных восприятий партнера, но Жанетте ведомы были иная
геометрия, объединяющая, и иная химия, связующая их обоих воедино.
И не только их обоих Ц при том всегда присутствовали свет и таракановка.
Хэла они больше не смущали. Сама того не зная, Жанетта пила не столько тара
кановку, сколько «негоридушу». А к включенному бра над кроватью он привы
к. Счел Жанеттиной причудой. За этой причудой не стоял страх темноты, поск
ольку Жанетта настаивала, чтобы свет был включен лишь на время любовных
ласк. Зачем ей это, он не понимал. Возможно, ей хотелось навсегда запечатле
ть в памяти его образ на случай разлуки. Если так, пусть горит свет.
При свете он изучил ее тело отчасти как любовник, отчасти как антрополог.
Порадовался и подивился тому, как мала разница между нею и земными женщи
нами. Во рту у нее был небольшой нарост, вероятно, остаток какого-то орган
а, давным-давно отмершего в ходе эволюции. У нее было двадцать восемь зубо
в; отсутствовали зубы мудрости. Кто его знает, возможно, такова была особе
нность племени, к которому принадлежала ее мать.
Либо у нее имелись какие-то дополнительные грудные мышцы, либо исключит
ельно хорошо были развиты обычные. Крупные, полушариями, груди не обвиса
ли. Были высоки, тверды и уставлены вперед Ц идеал женской красоты, так ча
сто и упорно воплощаемый мужчинами-скульпторами и так редко встречающи
йся в жизни.
Не только приятно было на нее глядеть Ц приятно было находиться с нею ря
дом. Раз в неделю она встречала его в новом наряде. Обожала шить. Из того, чт
о он покупал для нее, мастерила блузки, юбки, даже халатики. Переменам наря
дов сопутствовали перемены прически. Жанетта была постоянно нова, посто
янно прекрасна, и Хэл впервые осознал, что женщина способна быть прекрас
ной. Даже больше Ц что прекрасным может быть человеческое существо вооб
ще. И что суть красоты Ц дарить радость, если не навек, то надолго.
Их взаимную радость усиливала ее восприимчивость к языкам. Всего за одну
ночь она переключилась со своего «хвканцузсого» на американский. Около
недели пользовалась ограниченным, но постоянно растущим словарем, а пот
ом заговорила быстрее и выразительнее, чем он сам.
Однако радости общения сказались на служебном долге. Хэловы успехи в овл
адении сиддийским замедлились.
Однажды Лопушок спросил, как обстоит дело с книгами, которые у него позаи
мствовал Хэл. Хэл признался, что плоховато: они по-прежнему для него трудн
ы. Тогда Лопушок дал ему книгу попроще, о развитии жизни на Оздве. Эту книг
у жучи использовали как учебник для начальной школы.
Ц Попробуйте прочесть хоть эту. Правда, два тома, но текст специально обл
егчен, много иллюстраций, чтобы материал легче усваивался. Обработано дл
я юношества нашим лучшим педагогом Уиинэи.
У Жанетты было гораздо больше времени на школярские подвиги, чем у Хэла; Х
эл уходил на целые дни, а ей, запертой в четырех стенах, почти нечем было за
няться. Поэтому она набрасывалась на новые книги, и Хэл от большой лени за
вел обычай поручать ей читать вслух и переводить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60