ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Сто восемьдесят второй по Бей-Парквей оказался трехэтажным каркасным д
омом на бетонном блочном основании и с раскрашенными окнами. Парочка чер
нокожих парней слонялась снаружи, подпирая двери. Они с подозрением осма
тривали меня, пока я не произнес: «Счастливая собака». Оба кивнули порази
тельно в унисон и проводили меня не менее подозрительными взглядами, пок
а я спускался по трем ступенькам и стучал. Помню времена еще из детства, ко
гда все, кто не мог похвастаться совершенно белой кожей, считались черны
ми. Теперь большинство людей Ц метисы, как и я сам. Черный или белый, важно
просто отношение к человеку. Конечно, скорее всего двоим у входа приплач
ивали за грозный вид.
Дверь открылась, я заплатил за вход и скользнул внутрь. Только когда двер
ь щелкнула за моей спиной, я осознал, что творю. Будто кто-то принуждал мен
я, против воли и сознания. Я, естественно, принял меры предосторожности. На
дел вязаную шапочку, сменил свои небесно-голубые, с белой полосой, брюки с
лужащего Бюро и нес альбом Хэнка Вильямса в пакете, так что он мог выгляде
ть как что угодно. Или как ничто. Я читал о подпольных клубах, но впервые по
пал внутрь. Они стали популярны как раз до появления БИИ. Теперь, казалось
, никому нет до них дела. Отдел принуждения все еще устраивает рейды на оди
н-два клуба в месяц по всей стране, просто чтобы быть в курсе. Ведь может ме
ня пронести один-единственный раз?
Послушать пластинку и уйти домой, и ничего больше.
В наполовину пустом клубе люди смотрели телевизор и слушали музыку. Пара
черных, пара белых, но большинство метисов, как я, причем откровенно скуча
ющих. Все сидели за своими столиками. Играл джаз, насколько я понимаю. Я за
метил, как кто-то дал бармену пятерку и компакт. Значит, так все и происход
ит? Я зашел слишком далеко, чтобы поворачивать назад. Бармен взял мою пяте
рку, однако одарил меня пустым взглядом, когда я вытащил Вильямса из паке
та и положил его на стойку.
Ц Никакого старья. Только по понедельникам. Он подвинул мне бутылку вме
сто того, чтобы отдать обратно пятерку, и я сунул альбом в сумку, чувствуя
странное облегчение, даже радость. Я осмелился Ц и потерпел поражение. Я
спасся, сам того не желая. К понедельнику альбом окажется на Достойной ул
ице, а моя жизнь вернется в прежнее русло.
У стойки не было стульев, поэтому я с бутылкой уселся за столик спокойно в
ыпить и пойти домой. В каждом углу высоко под потолком висело по телевизо
ру, показывающему без звука. Шел один из давно стертых сериалов. На остров
е ссорилась кучка людей. Они жили в маленьких палатках. Я нашел сцену заба
вной. Если бы их не стерли, если бы не запретный плод, стал бы кто-нибудь на
них смотреть?
Да никто и не смотрел. Большинство посетителей уставилось в свои бутылки
, будто те были крошечными оракулами с длинными горлышками. Может, слушал
и музыку. Опять джаз. Я прикончил бутылку и встал, готовый уйти, как дверь в
друг распахнулась. Кто-то в телевизоре пытался расколоть кокосовый орех
каблуком женской туфли.
Я понял, что мне показалось странным в голосе на автоответчике, когда уви
дел входящую библиотекаршу. Женский голос, замаскированный под мужской.
Ее голос. На ней был тот же свитер с синими птицами, но гораздо более корот
кая юбка.
Я снова сел. Она при виде меня притворилась удивленной. Села напротив. Син
ие птицы на груди стали расплывчатыми. Она, казалось, нервничала.
Я решил притвориться, что не узнал ее голос на автоответчике.
Ц Какой сюрприз, Ц сказал я. Ц Разрешите предложить вам бутылочку?
Библиотекарша разрешила, но только одну. Я принес пиво из бара.
Ц Я даже не знаю вашего имени, Ц заметил я, ставя бутылку напротив нее.
Ц Генри, Ц представилась она. Ц Сокращенное от Генриетты.
Я сказал, что меня зовут Хэнк, удивившись самому себе. В первый раз со дня с
мерти матери произнес свое имя, и…
Ц Тогда мы тезки, Ц сказала она.
Ц Разве?
Ц Хэнк Ц сокращение «Генри», я так думаю, Ц объяснила она. Ц В любом сл
учае я действительно восхищаюсь тем, что вы делаете.
Ц Да? Чем же?
Ц Бюро. Я хочу сказать, древо искусства перестало бы плодоносить, если бы
вы его не подрезали.
Ц Не только искусства, Ц поправил я. Ц Мы занимаемся музыкой, литерату
рой и фильмами. Никаких плодов.
Ц Знаю, Ц сказала она. Ц Просто метафора.
Ц И метафорами мы тоже не занимаемся, Ц сказал я. Потом добавил: Ц Шутка.

Последовала неуютная тишина. Мы оба посасывали пиво. В телевизоре все ещ
е пытались расколоть орех. Теперь его били рукояткой древнего револьвер
а тридцать восьмого калибра.
Ц У вас, наверное, опасная работа, Ц задумчиво произнесла Генри. Ц Я име
ю в виду бутлегеров, александрийцев и так далее.
Ц Я с ними не связываюсь. Я не из Принуждения. И, именем закона, обязан вам
напомнить…
Ц Мы в подпольном клубе, Ц перебила она. Ц Можно говорить о чем угодно.
Даже о бутлегерах.
Я пожал плечами.
Ц Я просто старьевщик, Ц сказал я.
Ц Кто-кто?
Ц Старьевщик, так нас называют в Принуждении. Думаю, пытаются оскорбить.
Мы ведь никого не арестовываем.
Ц Этим можно гордиться.
Ц Не уверен.
Ц Почему?
Опять неловкая тишина.
Ц Итак, почему же вы здесь? Ц шепотом спросила она. Ц Что у вас в сумке?
Ц Ничего, Ц ответил я. Я и забыл про пластинку. Ц Вы меня натолкнули на и
дею.
Генри встревожилась, и я быстро добавил:
Ц То есть ваша школа. Я ищу проигрыватель. Чтобы посадить в нем цветы. У ме
ня много цветов. Помните?
Ц Вертушка?
Ц Вертушка Ц только часть целого, Ц сказал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67