А теперь, вы гото
вы к самой приятной части?
Ц Наверное, Ц ответил я в надежде, что самая приятная часть не окажется
такой же отвратительной, как приятная.

Оказалась.
Ц Самое приятное, что вы заплатите всего 1250 за поддержание вашего любимо
го питомца в комфорте целый год здесь, в нашем современном Альпийском це
нтре, из которого открывается вид на весь город.
Я моментально проснулся.
Ц Тысяча двести пятьдесят? Но Гомер уже вписана в мой код «Мастера медиц
ины» как часть плана.
Ц План действует только в случае смерти. Я думал, вы хотите оставить его
в живых.
Ц Ее. Да, конечно.
Ц Мы расширили свои обязанности. Корпус домашних животных только лечит
больных животных, не поддерживает их жизнь, когда обнаруживается смерте
льное заболевание. На самом деле Организация профилактики здоровья изб
авляется от животных тут же, как только они начинают страдать. Вы слушает
е?
Ц Да.
Ц Поэтому «Полужизнь» доступна лишь в качестве дополнительной услуги
Альпийского центра. Тысяча двести пятьдесят Ц достойная сумма. Мы можем
снять ее с вашей кредитной карты. Вы слушаете?
Ц Да.
Только неимоверными усилиями мне удавалось не уснуть.
Ц Чтобы оплатить перевод в Альпийский центр и начало приема «Полужизни
», просто нажмите или скажите «о'кей».
Ц О'кей, Ц сказал я. Ц О'кей, о'кей, о'кей.
Ц Спасибо, Ц поблагодарил голос доктора Форментеры.
На заднем плане послышалось счастливое тявканье дюжины собак. Я пытался
различить голос Гомер. Потом подумал, что тявкают, наверное, не настоящие
собаки, просто запись. Реклама. Гомер в любом случае никогда не лаяла без т
олку. Что ей действительно нравилось, так это лежать на солнце и спать, леж
ать на солнце и спать, пусть другие собаки лают, а она будет лежать на солн
це и спать…
Ц Кому ты звонишь?
Я поднял голову. В дверях кухни стояла Генри с бумажным пакетом в руках.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Очередной этап суда, который к настоящему времени уже всемирно известен
под названием «Александрийский», начался с рассаживания присяжных (плю
с двоих заместителей), чью апелляцию выслушали и удовлетворили в форме п
родления присутствия. Защита в лице Дамарис отказалась от вступительно
й речи и вызвала первого из, казалось, сотни «свидетелей-экспертов» со вс
его света, используя послабление в правилах вынесения приговора, чтобы н
аконец заявить миру о деле александрийцев. Писатели, критики, музейные с
лужащие, импресарио и антрепренеры Ц все, кто делал деньги на великом ра
злагающемся теле искусства, музыки, литературы и кино Ц затронули пробл
ему, которой не касались и сами александрийцы.

Цитируя деятелей, соотнося их возрасты и первые публикации, доходы и ожи
дания, Хорс Брин, художник-карикатурист «Нью-Йорк таймс», объявил, что «п
ерегруженность искусством» повсеместно разрушает вдохновение молоды
х художников. Татео Молдини начал в Италии собственную кампанию по избав
лению церквей от произведений средневекового искусства и полотен эпох
и Возрождения, чтобы «мог расцвести новый Ренессанс». Осики Хаде рассказ
ывал о музеях, чьи запасники превосходят сами галереи по размерам раз в д
есять. Гость сан-францисского ток-шоу Джерри Брайт говорил об отчаянии и
апатии молодежи, погребенной под гораздо большим количеством книг, запи
сей и фильмов, чем они в состоянии прочитать, прослушать или просмотреть.
Парад экспертов-свидетелей все не кончался, заставляя «Уолл-стрит джор
нэл» предположить, что Дамарис (как глава адвокатов) пытается использова
ть тот самый избыток информации, за нападки на который судится ее движен
ие.
Большинство осуждало перегруженность искусством, но некоторые честно
сознавались, что собирались не подрезать, а выкорчевать дерево искусств
а. «Настало время человечеству заняться новыми проектами», Ц заявил Ше
рри Незерленд, новый панк и критик из газеты «Обыватель Глазго», открыто
посвященной идее принадлежности искусства (как, собственно, и Глазго, и с
амой Англии) к прошлому. Поразительно, но неудивительно, что ни одна из сто
рон не защищала незыблемость искусства. Музеи переполнялись. Единствен
ными, кто противостоял действиям александрийцев, стали родственники и л
юбимые пострадавших людей. Заключительную речь Дамарис, в которой она пр
извала покончить с «перегруженностью искусством и развлечениями», «Вэ
раети» назвала лучшим представлением кинозвезды за двадцать лет, с того
времени, как она сыграла роль адвоката в «Игре Ирода». Ее лицо появилось н
е только на обложках бульварной прессы, но и в колонках новостей серьезн
ых изданий. Вдохновленные судом Ц как считало большинство, Ц последов
али новые волны взрывов и «всплесков» (разрушений книг и картин без помо
щи пламени, токсичными жидкостями) в европейских и американских городах
. Именно один из них, взрыв в видеоЦ и игротеке в Колорадо и случайная сме
рть служащей и ее одиннадцатимесячного сына, послужил началом раскола с
реди александрийцев.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Ц Кому ты звонишь? Ц повторила Генри.
Я повесил трубку. Как долго я просидел во сне, слушая лай несуществующих с
обак? Генри стояла в дверях кухни в своей длинной юбке и свитере с синими п
тицами, держа в руках пакет с продуктами.
Ц Моя собака болеет… Что случилось с альбомом? Ц требовательно спроси
л я. Ц Это твой дом?
Вместо ответа она поставила продукты на стол и начала их распаковывать.

Ц Не вставай, тебе нельзя сгибать ногу. Хочешь чаю?
Ц Я хочу знать, что происходит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67