Им не следовало говорить кому-либо о своем отъезде
или о цели поездки. Ни один из двадцати приглашенных не ответил отказом. О
т миллиона отказаться сложно.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Это была не Гомер. Хотя и собака. Или собаки. И слышал я скорее не рычание, а
храп.
Звук шел отовсюду, но царила полная темнота. Я поднялся с колен, осторожно
пытаясь не ступить обратно в дыру, из которой только что вылез, и зажег фон
арь Вергилия.
Бетонный пол. Проволочные клетки в три яруса закрывали стены за исключен
ием узкой двери за моей спиной.
В каждой клетке сидело по собаке. Все спали. Большинство храпело, другие п
одвывали, некоторые повизгивали.
Я принялся искать Гомер, клетка за клеткой. Луч света ударил в маленького
терьера, тот открыл глаза и затявкал. Лай подхватил сосед по клетке, больш
ой сеттер. Все больше и больше собак присоединялось к хору.
Я понимал, что шум переполошит охрану. Поэтому и заторопился, освещая каж
дую клетку фонарем. Теперь все собаки проснулись, и большая часть лаяла. В
о всех клетках сидели собаки, за исключением одной пустой Ц сильно меня
обеспокоившей Ц и трех у двери, где содержались крошечные «медвежата»,
недавно вошедшие в моду.
Гомер оказалась в углу, на самом нижнем ярусе в мелкой клетке, помеченной
табличкой «Последняя веранда», рядом стояла аптечка со стеклянной двер
цей. Черные глаза-пуговки не открывались.
Ц Гомер? Она казалась слишком умиротворенной, чтобы ее беспокоить, несм
отря на весь шум. На мгновение мне захотелось оставить ее там я закрыть ещ
е одну страницу в своей жизни, страницу о наследстве моего отца (а она щено
к щенка его старого пса, которого он оставил нам с мамой). Я протянул пальц
ы сквозь проволоку и тронул нос, оказавшийся мокрым и теплым. Гомер умира
ла, и я знал это.
Потом она открыла один глаз, посмотрела на меня и заскулила. Ее глаза изме
нились, стали большими и карими.
Клетки были заперты. Я вытащил оружие из кармана и использовал его в каче
стве молотка, чтобы сломать замок. Понадобилось несколько ударов, и все в
ремя я шептал:
Ц Гомер! Давай, девочка! Слышишь меня, старину Шепа?
Она пошевелилась, попыталась встать, но не смогла. Вначале я не понял. Пото
м вспомнил о «Полужизни». Может, они уже начали применять лекарство?
Я выбил стекло в аптечке рядом с ее клеткой. В отдалении завыла сирена.
На трех бутылочках с таблетками надпись гласила: «Полужизнь». Там же сто
яли два маленьких баллончика с изображением монаха в капюшоне Ц «После
дняя воля». Я сгреб все и сунул в карман.
За дверью послышались приближающиеся шаги, эхом отдающиеся от голого бе
тона. Потом крики, уже ближе. И в отдалении все та же сирена. Теперь уже все с
обаки лаяли Ц все, кроме Гомер.
Ц Давай, девочка!
Я схватил ее за ошейник и вытащил из клетки. Гомер сильно ударилась об пол
и застонала от боли или, может, от страха. Я потащил ее к дыре посреди пола. Н
ога вновь отказывалась повиноваться.
Щелкнула дверь. Ручка задрожала и повернулась. Еще больше криков и топот
а снаружи.
Я пропихнул Гомер в дыру и прыгнул за ней, пытаясь приземлиться на здоров
ую ногу и использовать ее в качестве амортизатора. Промазал и ударился о
деревеневшей ногой, споткнулся в темноте о Гомер. Она снова застонала.
Надо мной появился свет. Собаки перестали лаять.
Подтянувшись, я потащил железную крышку лаза. Та проехала половину пути
с жутким скрежетом, потом застряла. Колодец все еще оставался открытым, я
видел сквозь него свет и слышал крики.
Ц Стой!
В колодец ударил луч света.
Я высунул из дыры револьвер и попытался найти курок.
БАМ!
БАХ!
Крики. Свет погас. Собаки снова залаяли. Я сунул револьвер обратно в карма
н. Вот уж не предполагал, что он исправен!
Уложил Гомер в маленькую красную тележку. Хвост и голова свисали через б
ортики.
Ц Говорит охрана! Ц раздался голос, исходящий словно из бычьего рога.
Ц Вы нарушаете закон! Ц Уже нет, Ц прошептал я.
Таща за собой тележку, прокрался в глубь туннеля, в темноту. Я не хотел заж
игать свет. Нога отошла, но была горячей, мокрой и липкой. Я обнаружил, что е
сли похлопать в ладоши несколько раз как можно тише, то пальцы перестану
т завязываться узлом.
Как только мы завернули за угол, я остановился.
Позади слышался жуткий скрежет железа. Неужели они последовали за нами в
дыру? Я снова вытащил оружие. Выглянул из-за угла, шершавого от камней и пр
оволоки.
Свет потихоньку исчезал. Охранники закрывали колодец, а не открывали его
. Мы в безопасности.
Пока что.
Я включил фонарь Вергилия и закатал штанину. Нога вновь начала кровоточи
ть. Куппер сделался розовым и блестящим. Я попытался содрать его, однако о
н будто превратился в часть моей плоти.
Меня терзала жестокая боль, но что делать? Я раскатал штанину, встал, почти
врезавшись в вонючий, протекающий потолок туннеля. Гомер лежала в тележ
ке словно большая рыба в маленькой лодке, свисающая через края со всех ст
орон. В свете фонаря Вергилия ее единственный открытый глаз выглядел кар
им и мутным. Нос оставался теплым.
Ц Давай, девочка, Ц сказал я, и мы принялись спускаться с горы.
Со всех сторон слышалось возбужденное тихое бормотание копателей. Мы ми
новали выдолбленную комнату, где двое диггеров, оба нагие и исцарапанные
, истекающие кровью, вгрызались в стену. Один из них, кажется, был женщиной.

Ц Булавка! Ц говорили они. Ц Розетка, крышка бутылки, жвачка, циферблат
, ножницы, часы.
Вскоре мы добрались до первых газовых горелок с их резким, дымным запахо
м. Я еще раз пшикнул в рот «Последней воли».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67