Легавые, говорят, нарочно спать
арестанту не дают, и он умом трогается.
- Отдохнет Мак, совсем другим станет, - уверил Джим. - Ох, я ж
обещал Дану кое-что! А там наши машины подошли... Схожу-ка сейчас!
- А я пойду Лизу проведаю. Может, пошлю ее к старику, пусть
присмотрит за ним.
Джим пошел к кухне, наложил в котелок фасоли и понес к больничной
палатке. Солнечный зайчик уже спрыгнул с койки Дана на пол. Старик
лежал, закрыв глаза, дышал редко и тихо.
В палатке пахло чем-то гнилым или тухлым, необычный запах этот
исходил от тела умирающего, оттого что он уже долго не мог
опорожниться. Джим наклонился над стариком.
- Дан, я принес поесть.
Тот медленно открыл глаза.
- Не хочу ничего. Сил нет жевать.
- Непременно нужно поесть. Тогда и силы появятся. Давай-ка я под
спину тебе подушку подложу, ты сядешь, и я тебя покормлю.
- Не нужны мне силы, - промямлил старик. - И подниматься не хочу.
Я только на верхушки деревьев поднимался, - он снова закрыл глаза. -
Лезешь по стволу, все выше, все выше, и вот уже деревья что поменьше -
под тобою. Тогда уж спасательным поясом пристегиваеш ься, он глубоко
вздохнул, губы продолжали шевелиться. Вдруг на солнечное пятно на полу
упала тень. Джим поднял голову. У входа стояла Лиза. На плечи накинуто
одеяло, его краем укрыт и ребенок.
- Мне хватает дел со своим малышом. А он говорит, иди, за стариком
присмотри.
Джим приложил палец к губам и отошел от койки, чтобы Лизе лучше
было видно исхудавшее лицо Дана.
Войдя, Лиза села на свободную койку.
- Ох ты! Я же не знала! Скажи, чем помочь?
- Ничем. Просто побудь с ним.
- Уж больно он плох. По запаху чую. Знакомый запах, - она
поежилась, плотнее закутала личико младенца, чтобы уберечь от вони.
- Тише. Может, еще поправится.
- Нет, запах не тот. Знакомый запах. Старик уже гниет.
- Вот бедняга!
Возглас этот, видно, тронул ее за душу, на глаза навернулись
слезы.
- Конечно, я побуду с ним. Не впервой. А меня не убудет.
Джим присел рядом.
- С тобой хорошо, - прошептал он.
- Ты эти штучки брось!
- Да я разве что! Просто рядом с тобой почему-то всегда тепло.
- А мне и не холодно.
Джим чуть отвел лицо.
- Мне нужно поговорить с тобой, Лиза. Ты, наверное, не поймешь
меня, да это и неважно. Все кругом рушится, или как вода меж пальцами,
глядь - и нет. Но это пустяки по сравнению с главным. И мы с тобой
песчинки в людском море. Понимаешь? Я всякий раз сам себе это говорю,
но мне легче самого себя понять, когда ты рядом, слушаешь.
Догадываешься, о чем я?
Щеки у Лизы зарумянились.
- Я же только что родила. Да и не такая я, - она пристыжепно
взглянула на него. - Не говори так. Таким тоном, - попросила сна. -
Понимаешь, я просто не такая.
Он потянулся было обнять ее, но она отпрянула.
- Не нужно.
Джим поднялся.
- Будь повнимательнее к старику, ладно? Вода и ложка на столе.
Давай ему понемножку, - он поднял голову, вслушался: по лагерю пошел
говор, все громче и громче. Но вот из шмелиного жужжания голосов вдруг
выделился один, то взмывал на высоких тонах, то сердито басил.
- Пойду посмотрю, что там, - сказал Джим. - Не бросай старика, - и
поспешно вышел.
Недалеко от кухни он увидел людей: толпа окружила какого-то
сердитого оратора, потом двинулась к помосту, на котором некогда
покоился гроб Джоя. Люди облепили его со всех сторон, из толпы вдруг
выпрыгнул человек и утвердился на помосте. Джим подбежал ближе. Теперь
он видел говорившего. То был мрачный Бэрк. Он размахивал руками, а
голос его колоколом гудел над головами. Джим приметил, что от дороги к
сборищу поспешает Лондон.
Бэрк крикнул, вцепившись в перила:
- Вон он! Полюбуйтесь! Это из-за него вся заваруха! А сам-то и
пальцем ради нас не пошевелил, сидел в своей палатке да персиковый
компот
жрал. А мы под дождем мокли да жрали то, что и свинье непотребно!
От изумления у Лондона распахнулся рот.
- Что здесь происходит? - гаркнул он.
Бэрк подался вперед.
- Сейчас! Все узнаешь! Мы решили: нам нужен на стоящий вожак!
Такой, что не предаст нас за ящик консервов.
Лондон побледнел, плечи опустились и подались назад. Он взревел и
бросился в людскую гущу, расшвыривая стоявших на пути, хотя никто и не
думал его задерживать. Он буквально пробуравил толпу и остановился лишь
у самого помоста. Ухватившись за перила, п однялся, и в то же мгновение
Бэрк ударил его. Метил он в голову, но попал в плечо, и рука у Лондона
сорвалась с перил, он пошатнулся, но устоял и вновь взревел. Бэрк
ударил еще раз, на этот раз - в лицо, но снова промахнулся. Плавным,
как у всех крупных лю дей, но быстрым движением Лондон нанес прямой
удар левой, Бэрк увернулся, и тут его настиг боковой справа в челюсть,
оторвал от пола, уложил наземь. Голова у Бэрка запрокинулась, челюсть
свернулась на сторону, выбитые зубы повисли на губах, по подбородк у
побежала струйка крови, обогнула нос, глазницу и скрылась в волосах.
Тяжело дыша, Лондон стоял и смотрел на Бэрка. Потом медленно
поднял голову.
- Ну, может, еще один сукин сын отыщется, скажет, что я хозяевам
продался?
Люди, стоявшие вокруг Бэрка, зачарованно смотрели на его
запрокинутую голову. В последних рядах стали напирать, вставать на
цыпочки, чтобы лучше увидеть. Глаза у всех горели недобрым огнем.
- Челюсть сломал! - воскликнул один. - Из мозгов кровь течет!
- Поди, до смерти прибил! Ишь, голову прямо снес! взвизгнул
другой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91