- Очень славный.
- Еще бы! - усмехнулся Джим.
- Только уж очень дерзок. Моему мужу, Джо, такие не по душе. А мне
понравился.
Джим снова опустился на колени и пополз к выходу.
- А ты завтракала?
- Джо сейчас принесет, - взгляд Лизы осмелел. Идешь на похороны?
- Конечно.
- А мне нельзя. Джо не велит.
- Погода мерзкая, сыро, - Джим выбрался наружу. Ну, пока. Будь
здорова.
- До свидания, - она немного помолчала. - Ты уж никому только не
говори, ладно?
- Чего - не говори? - Джим снова просунул голову в палатку. - О
родах, что ли? Не скажу, конечно.
- Ты ж меня такой видел! Я же говорила, мне стыдно. Сама не знаю,
почему.
- И я не знаю. Ну, пока.
Джим поднялся на ноги и зашагал прочь. В туманной дымке ему
попалось не так уж много людей. Большинство, получив кашу, разбрелось
по своим палаткам. Дым от плит стлался по земле. Налетел ветерок и
неспешно погнал мелкий и редкий дождь наискось. Проходя мимо палатки
Лондона, Джим заглянул и увидел, что вокруг гроба стоят, потупившись,
человек десять. Джим хотел было подойти, но вспомнил о задании и зашагал
к белой больничной палатке в конце ряда. Внутри - непривычная, но столь
необходимая чистота; кое-какие медицинские инструменты, бинты, пузырьки
с йодом, большая банка лечебной соли, докторский саквояж - все аккуратно
разложено на большом ящике.
Старик полулежал на койке, рядом стояла широкогорлая бутылка -
туда он мочился - и допотопный ночной горшок. Борода у Дана отросла и
свирепо топорщилась, щеки еще больше запали. И на Джима старик зыркнул
свирепо.
- Наконец-то! Пришел! Чертовы молокососы, я вам все устроил, а
теперь чихать вы на меня хотели!
- Как чувствуешь себя? - примирительно сиротил Джим.
- А, да не все ли тебе равно! Доктор - единственный приличный
человек в вашем клоповнике!
- Ну, не сердись, Дан! Видишь, мне тоже досталось: плечо
прострелили.
- И поделом! Вы, сукины дети, даже себя уберечь не можете! Чудо
еще, что вас всех не укокошили!
Джим промолчал.
- Бросили меня здесь! - не унимался старик. - Думаешь, я все
забыл? И как ты на яблоне сидел, и все разговоры у тебя только о
стачке. Но черта лысого ты ее начал! Как бы не так! Я почин дал!
Думаешь, не понимаю? Упал я с дерева, ногу сломал. Вот откуда вс е и
началось. А вы бросили меня! Одного!
- Мы все помним, Дан. Никто тебя не забыл.
- А чего ж тогда со мной не считаются? Как с несмышленышем
разговаривают, - он неистово замахал руками, но вдруг сморщился. - Надо
ж, бросили меня здесь, а сами все на похороны пошли! Никому до меня
дела нет!
- Все совсем не так, Дан, - прервал его Джим. - Мы посадим тебя на
грузовик, и ты поедешь рядом со всеми, даже впереди всех.
От изумления у старика раззявился рот, обнажились четыре крупных
резца. Руки, наконец, спокойно улеглись на одеяло.
- Не врешь? На грузовик посадите?
- Так наш старший решил. Он сказал. Дан - истинный зачинщик, без
него не обойтись.
Старик напыжился. Губы поджались, подбородок воинственно
выпятился.
- Иначе он и не мог решить. Уж он-то помнит и перевел взгляд на
руки, враз смягчился, стал похож на ребенка. - Я поведу ребят, -
прошептал он. - Уж сколь ко веков бьется рабочий человек, а повести его
некому. Я их выведу из тьмы к солнцу. Только бы слушались. Скажу:
"Делать так-то!" - и они сделают. Скажу: "Иди те туда-то" - и пойдут,
пойдут как миленькие. Неслухов да лентяев не потерплю. Навытяжку должны
стоять, когда я говорю, - и неожиданно добродушно улыбнулся. Бедные
глупые мышата. Никтото никогда им не говорит, что делать да как. Вожака
хорошего не было.
- Это верно, - согласился Джим.
- Ничего, сейчас все по-другому пойдет! - снова раз горячился Дан.
- Ты им скажи, я план разрабатываю. Через денек-другой на ноги встану,
пусть уж потерпят немножко, а там я их поведу!
- Непременно скажу, - кивнул Джим.
В палатку вошел Бертон.
- Доброе утро. Дан. Привет, Джим. А где, Дан, тот парень, кому я
велел присматривать за тобой?
- Ушел, - жалостливо протянул старик. - Ушел за завтраком, да так
и не вернулся.
- На горшок хочешь?
- Нет.
- Клизму он тебе ставил?
- Нет.
- Придется, Дан, другую сиделку подыскать.
- Слышь, док, этот щенок говорит, меня на похороны возьмут, на
грузовике поеду. Правда, что ли?
- Конечно, правда. Захочешь - поедешь.
Дан откинулся на спинку кровати, довольно улыбнулся.
- Наконец-то и обо мне вспомнили.
Джим поднялся.
- До скорого. Дан.
Бертон вышел вместе с ним.
Джим спросил:
- Он что, чуток тронулся?
- Да нет. Просто старик. Перенес сильное потрясение. Кости плохо
срастаются.
- Но он болтает как умалишенный.
- Я поручил тут одному приглядеть за ним, а он, видишь, даже
клизмы ему не сделал. А от запора, порой, и ум помрачиться может.
Впрочем, Дан - обыкновенный старик. Вы крепко его порадовали. Заходите
почаще!
- По-вашему, он поедет на похороны?
- Нет. Его в грузовике растрясет, только разбередит ногу. Придется
что-то иное придумать. Как рука?
- Да я уж о ней и забыл.
- Вот и отлично. Старайтесь не студить. Застудите - намучаетесь.
Ну, до встречи. У нас карболка кончилась. Хоть из-под земли, а надо
достать. А то ребята уборные чистить откажутся. - И он заторопился
прочь, на ходу что-то бормоча себе под нос.
Джим огляделся: с кем бы поговорить. Но те, кто попадались на
глаза, не задерживались под дождем, перебегали от палатки к палатке по
вконец раскисшей черной земле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91