Не знаю, примут ли
тебя, но я постараюсь, чтоб приняли. - Мак похлопал Альфа по здоровому
плечу. - Надеюсь, все будет, как надо. Ты парень славный. И не вини
меня за фургончик.
- Ну что ты. Мак! Я знаю, кого винить.
Снова вмешался Бертон.
- Альф, тебе нельзя волноваться. Тебе нужен покой.
А старик Андерсон все не находил себе места. Собаки не отставали
ни на шаг, подняв коричневые носы, принюхивались, помахивали упругими,
точно хлысты, хвостами.
- Ну, теперь-то вы довольны? - в отчаянье бросил он. - Порушили
все, что я нажил! Даже Альфа у меня отнимаете! Ну, рады-радешеньки
небось?
- Не беспокойтесь, мистер Андерсон, - вступил Джим, - дом ваш
охраняется; во всей долине только у вас собраны яблоки.
Мак спросил:
- Когда думаете вывозить?
- Послезавтра.
- Охрану с грузовиками послать?
- Как хотите, - смущенно пробормотал Андерсон.
- Думаю, с охраной надежнее, - решил Мак, - мало ли кому взбредет
в голову вас от урожая избавить. Ну, а сейчас нам пора. Спокойной ночи,
мистер Андерсон. Пока, Альф. Может, и не совсем плохо, что все так
обернулось.
Альф улыбнулся.
- Спокойной ночи, ребята. Мак, не забудь бланк раздобыть.
- Не забуду. Мистер Андерсон, вам лучше опустить шторы. Вряд ли,
конечно, они отважатся стрелять, но чем черт не шутит. Кое-где
ружьишками баловались.
Дверь за гостями захлопнулась. Светлый квадрат на земле под
кухонным окном исчез - в доме опустили шторы. Мак вслепую добрался до
калитки, вывел спутников, вышел сам, закрыл.
- Подождите меня здесь, - попросил он, - пойду проверю охранников.
- И растворился во тьме.
Джим с доктором стояли рядом.
- Берегите плечо, - посоветовал Бертон, - а то бед с ним не
оберетесь.
- Я бед не боюсь. Они только на пользу.
- Да, я и предполагал, что вы из таких.
- Из каких - таких?
- А у вас, Джим, глаза, как у очень религиозного человека. Я и
раньше среди ваших ребят таких встречал.
Джим вспылил.
- Какой же из меня религиозный человек! На что мне эта религия
сдалась!
- Вы, пожалуй, правы, простите, что морочу вам голову, играю
словами. Неважно, какой вы свою жизнь назовете, главное - она у вас
достойная.
- И счастливая, - подхватил Джим. - Впервые я счастлив. Душа поет!
- Понимаю. Сохраните это чувство. Это дар господень.
- Не верю я в бога! И в религию вашу не верю!
- Ладно, ладно, спорить больше не буду. Не думайте, что я очень уж
завидую вам. И я порой люблю людей не меньше вашего, только выражаю
по-иному.
- У вас такое было, док? Вроде как целые полки идут и идут, прямо
к вам в сердце. И всех нужно принять, приветить.
- Нечто похожее. Особенно, когда глупостей наделают, а потом за
свои же ошибки жизнью расплачиваются... Да, Джим, я такое испытывал. И
не раз.
Из тьмы донесся оклик Мака:
- Эй, ребята, где вы? Ни черта не видно,
- Здесь.
Мак подошел, и все трое нырнули под темные кроны яблонь.
- В сарае наших сторожей нет, - сказал Мак. - Видно, и впрямь
караулят. Может, не сбегут.
Далеко по дороге ехал, урча мотором, грузовик.
- Жаль мне Андерсона, - тихо обронил доктор. Сейчас все против
него: и то, что он привык ценить, и то, чего он страшится. Не знаю, что
ему делать. Ведь его непременно выживут из этих мест.
- Мы тут ни при чем! - сердито бросил Мак. - Просто Андерсону
выпало пожертвовать своим благополучием ради других. Когда стадо
вырывается с бойни, кому-то и рога посшибает. Но горевать об одном
обиженном мы не можем, это суровая необходимость, док.
- Да я ведь сейчас не о ваших побуждениях или целях говорю. Просто
жалко старика. Ударили по его достоинству. Разве это не больно. Мак?
- Мне некогда рассуждать о чувствах отдельных людей. На мне -
судьбы сотен и тысяч, - отрезал Мак.
- С тем плюгавым человечком, которого убили, совсем иное дело, -
задумчиво произнес доктор, - ему то занятие было по душе. И по-другому
он ни жить, ни умереть не мог.
- Док, вы, того гляди, меня разжалобите, - Мак уже сердился не на
шутку. - Несете сентиментальную чушь без разбора. У нас есть настоящая
цель, и ваша болтовня о человеческом достоинстве тут ни при чем. Нам
надо накормить людей. Понимаете: накормить. Эт о не просто болтовня о
высоких материях, это насущная забота. А как дела у старика, который
ногу сломал?
- Да, переменить тему не мешает. Старик ярится, поносит всех и
вся. Его можно понять: поначалу с ним носились как с писаной торбой, он
и заважничал, а сейчас никто не навещает, его россказни не слушает.
- Схожу утром, проведаю, - пообещал Джим, - неплохой старикашка.
Мак прислушался.
- Тише! Никак грузовик остановился!
- Верно, и похоже, около нашего лагеря.
- С чего бы? Пойдем-ка поживее, посмотрим. Осторожно, на дерево не
наткнись.
Они прошли совсем немного, как мотор рыкнул, что-то скрипнуло,
клацнуло, и грузовик тронулся. Вот уже и не слышно его, канул в ночную
тишину.
- Ну, кажись, пронесло, - вздохнул Мак.
Они быстро прошли сад, миновали большую поляну. В палатке Лондона
еще горел свет, у входа копошились люди. Мак подбежал, откинул полог,
вошел. На земле стоял грубо сколоченный из сосновых досок продолговатый
ящик. На нем восседал Лондон и угрюмо взира л на пришельцев. Невестка
его съежилась на матраце, подле нее сидел чернявый сын Лондона и гладил
жену по голове. Лицо у него было бледное. Лондон ткнул большим пальцем
в ящик.
- Что мне с этим делать прикажете? - спросил он. Девка, вон, ни
жива ни мертва от страха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91