- Ну, ладно, - сдался Мак. - Будем смотреть в оба, а ухо держать
востро. Постарайся, Лондон, ребят хоть не много в чувство привести к
нашему возвращению. Накорми
говядиной да фасолью, что осталась. Их, конечно, уже воротит от такой жратвы, но
какая-никакая, а все - пища. Уж скоро известие должно прийти и о тех машинах.
Лондон проворчал:
- А себе я, пожалуй, открою баночку персиков да ба ночку сардин.
Говорят же ребята, что у меня до потолка все консервами завалено.
Вернетесь и вас угощу.

15

Их встретил ясный солнечный день. Серыми и замызганными предстали
палатки в лагере, умытом чистым полуденным светом. С тех пор, как исчез
доктор Бертон, никто не убирал мусор, повсюду клочки бумаги, на
палаточных веревках развешаны комбинезоны. Мак с Д жимом вышли из
лагеря и зашагали полем - за ним начинался сад. У самых деревьев Мак
остановился, оглядел, сколько мог охватить глаз, окрестности.
- Джим, смотри в оба! Скорее всего, мы сваляли дурака,
отправившись одни. Отказал нам здравый смысл, он пристально вглядывался
в каждую яблоню, в долгие тенистые межрядья с солнечными прогалинками.
Ни звука. Ни шороха.
- Уж больно тихо. Я такой тишине не доверяю, - он потянулся и
сорвал с ветки маленькое, кособокое яблоко, оставленное сборщиками. -
Смотри-ка, вкусное. А я и забыл о яблоках. То, что под рукой, рядом,
всегда в последнюю очередь вспоминается.
- Никого пока не приметил, - доложил Джим. - Ни души.
- Мы пойдем по самой кромке сада, если кто вдоль рядов следит - нас
не заметит. - И оба, настороженно озираясь, скрылись под раскидистыми
яблонями. Порой теплый яркий солнечный луч выхватывал их из-под сени
крон.
- Мак, а как ты думаешь, можно когда-нибудь взять отпуск и укатить
туда, где никто нас не знает, и просто по сидеть в саду?
- Да тебе ж через два часа надоест, снова будешь в бой рваться.
- Мне всегда недоставало времени приглядеться ко всему вокруг.
Например, как лист из почки прорастает. Я ничего вокруг не замечаю.
Утром в палатке по полу ниточкой тянулись куда-то муравьи. Но мне
некогда было наблюдать за ними, о чем-то думал. А иной раз так хочется
целый день на букашек смотреть, просто бездумно смотреть.
- Спятишь ты с этими букашками, - бросил Мак. С людьми-то психом
станешь, а с букашками и подавно.
- Время от времени прямо оторопь берет: мы смотрим, но не видим.
Некогда. Жизнь пройдет, а я так и не узнаю, как, скажем, яблоко растет.
Шли они медленно. Мак обшаривал взглядом каждое дерево.
- Всего не узнаешь, не увидишь, - ответил он. - Я раз решил
отдохнуть, да и рванул в Канаду, в леса. Так дня через два примчал
обратно. По делу изголодался, по хорошей заварухе.
- И я когда-нибудь съезжу. Старый Дан прямо взахлеб про лес
рассказывал...
- Всюду не поспеешь, Джим! Всего не заграбастаешь. У нас есть
много такого, о чем Дан и не мечтал. Всюду не поспеешь. Вернемся днями
в город, и снова так потянет какуюнибудь бучу устроить, что хоть вой. А
пока рука не зажила, сиди и не рыпайся. Поселю
тебя в ночлежке, там клопов и всякой живности навалом, любуйся на здоровье. Ближе,
ближе к деревьям держись. А то выставился, как корова на холме.
- А хорошо здесь, - вздохнул Джим.
- Слишком уж хорошо. Того и гляди на засаду напорешься.
За деревьями уже маячил белый домик Андерсона с палисадом,
пламенела герань во дворе.
- Да нет здесь никого, - повторил Джим.
- Погоди, погоди, - Мак остановился, в последний раз оглядел
открытое место, вокруг дома черным квадратом пепелище; там, где был
амбар, и сейчас еще чуть заметно курится едкий дымок; одиноко высится
на пустыре белый водяной бак.
- Вроде никого, - решил наконец Мак. - Пойдем с черного хода.
Он попытался неслышно отворить калитку, но клацнул засов, и
заскрипели петли. Шаг-другой - и они уже на крыльце, обсаженном желтым
страстоцветом. Мак постучал.
- Кто там? - раздался голос из-за двери.
- Это ты, Альф?
- Я.
- Один дома?
- Один. Это кто?
- Да это я. Мак.
- Заходи. Дверь не заперта.
Они вошли в кухню. Альф лежал на узкой койке у стены. Он сильно
исхудал за последние дни. Кожа на лице обвисла.
- Привет, Мак. Я уж думал, никто меня больше не навестит.
Старик-то мой спозаранку уехал.
- Мы, Альф, давно уже к тебе собираемся. Идет дело на поправку?
- Все тело болит. А когда один - совсем невмоготу. Кто поджег
сарай?
- Горожане из "бдительных". Ты не представляешь, Альф, как мы вам
сочувствуем. Мы ж охрану выставили. Да их обманом отвлекли.
- Старик мой всю ночь успокоиться не мог. Все говорил, говорил,
меня поносил через каждые пять минут. И так всю ночь напролет.
- Мы очень сочувствуем.
Альф высвободил руку из-под простыни, почесал щеку.
- Я, Мак, все одно, с вами. А старик мой хочет вас отсюда
вышвырнуть. Поехал к шерифу, чтоб управу на вас найти. Говорит, вы
"нарушили границы частных владений", и потому вас надо выдворить.
Говорит, вот, послушал их, теперь расплачиваюсь. А мне велит убираться
ко всем чертям, если я и впредь с вами буду. Ой, Мак, он так разошелся!
- Этого я и опасался, Альф. Мы знаем, что ты с нами. Но что толку
еще больше досаждать старику? Была б какая польза - Другое дело. А пока
сделай вид, что ты на его стороне. А связь с нами будешь поддерживать.
Мне просто очень жалко старика.
Альф глубоко вздохнул.
- Я хотел, да боялся, что вы меня предателем посчитаете. А раз
так, конечно, скажу, что порвал с вами.
- Вот это дело!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91