Те,
кто вечно правы, - такие зануды. - Он неожиданно улыбнулся. - Ладно,
хватит об этом. Проехали Быстро же ты оперился, Джим. Для партии такой
работник в самый раз, а простой люд очень уж правиль ных не любит.
Знаю, что злоба плохой помощник. Да поделать ничего не могу. Неспокойно
мне, Джим. Все что-то у нас вкривь и вкось получается. Куда, по-твоему,
док запропастился?
- До сих пор ни слуху, ни духу? А что он напоследок говорил?
- Что пойдет Альфа проведать.
- Да, а перед этим - что ему одиноко. Вроде не в себе был,
немудрено, работы ему много выпало. Может, сдвинулся чуток. А может,
просто смотался, ведь в наше дело он никогда не верил.
- Такого он не сделает, - покачал головой Мак. Я с ним не первый
день. Док никогда никого не подводил. Что-то неладное, похоже. Значит,
док пошел к Андерсону. А что, если он поджигателей встретил да за нашу
охрану принял? Они, разумеется, его не отпустил и.
- Может, еще вернется?
- Вот что: если санитарное управление завтра предпишет нам
убраться отсюда, значит сцапали дока. Бедняга! А что делать с тем, кто
ногу вывихнул, - понятия не имею. Ему, кажись, ее вправили, да кто
знает, может, что не так Впрочем, чего это я, вдруг док просто гуляет
сейчас по саду. Дурак я, что сразу к доку охраны не приставил. Лондон -
молодец, старается изо всех сил, а я то одно, то другое из внимания
упущу. И все больше и больше на мне вины. Вот и сейчас андерсонов амбар
с яблоками добавился.
- Ты за деревьями леса не видишь, - обронил Джим.
Мак вздохнул.
- Я считал, что у меня характер - кремень, а ты, пожалуй,
потверже. Дай бог, чтоб на наших отношениях это не сказалось. А
ночевать иди-ка ты в больничную палатку, там свободная койка. Все
лучше, чем на земле валяться, быстрее выздоровеешь. Ты почему не ешь?
Джим посмотрел на котелок.
- Забыл совсем, а есть-то хочется, - он выудил из фасоли кусок
говядины и принялся жадно жевать. - Ты и о себе не забывай.
- Ну что ты! Сейчас пойду поем.
Джим в два счета умял крупную золотистую фасоль, ловко накалывая
по три продолговатых фасолины на острую палочку, наклонил котелок,
выпил жижу.
- Ужин на славу!
- Ага, - отозвалась Лиза. - Я люблю лимскую фасоль. И мясо. Вот
только б соли добавить.
- Что-то притих наш лагерь, совсем притих.
- Сыты все, а на полный желудок и говорить-то не тянет. А то
говорят, говорят. Уж бороться так бороться, чтоб враз все кончить, а
что без толку языком молоть?
- Мы же бастуем, - словно оправдываясь, сказал Джим.
- Ты тоже только болтаешь. Одними словами дела не сдвинешь.
- Но слова, Лиза, порой поднимают дух людей, и тогда им любое дело
по плечу.
Вошел Лондон, постоял, поковырял в зубах заостренной спичкой. В
свете лампы тускло высвечивала лысина.
- Я окрест посмотрел - огня не видно нигде. Поди, поймали Сэма.
- Да он малый не промах, - сказал Джим. - Позавчера так учетчику
врезал, хоть тот и при ружье был.
- Чего-чего, а смекалка у него есть, умный, как гремучая змея.
Только Сэм греметь не любит, все больше втихаря. Один пошел, никого с
собой не взял.
- Оно и к лучшему. Попадись он один - чокнутый, скажут, а если
хоть втроем - это уже заговор.
- Надеюсь, Джим, он не попадется. Парень что надо. Мне такие по
душе.
- Вижу.
Вернулся, жуя на ходу, Мак с котелком.
- Надо ж, сам не заметил, до чего проголодался, пока есть не
начал. Ты, Джим, сыт?
- Еще бы! А почему ребята костров не разжигают, как вчера?
- Дров нет, - отрезал Лондон. -Я каждую щепочку заставил поварам
отдать.
- А почему притихли? - не унимался Джим. - Ни звука не слышно,
словно вымерли все.
Мак задумчиво заговорил.
- Никогда не угадаешь, как поведет себя толпа. Она непредсказуема.
Я раньше думал: стоит повнимательнее приглядеться, непременно
определишь, что люди собираются делать. Вот, вроде бы из них отвага так
и прет, а глядь, через минуту хвосты поджали, трясу тся от страха. Так
вот, по-моему, сейчас весь лагерь страхом охвачен. Пустил кто то
слушок, что дока у нас похитили, а без него - какая уверенность? По
очереди заходят к парню, что ногу вывихнул. Поглядят, поглядят, да и
прочь идут, потом - еще раз. Он, б едняга, аж мокрый от пота, болит
нога, мочи никакой нет. - Мак с ожесточением принялся обгладывать
кость.
- Ну, а кто-нибудь знает? - спросил Джим.
- О чем знает-то?
- Да о том, как толпа себя ведет.
- Вон, Лондон, небось, знает. Он всю жизнь вожаком. Что скажешь,
Лондон?
Тот помотал головой.
- Да нечего сказать-то. Иной раз мотор у грузовика чихнет, а
ребята - точно кролики - врассыпную. А иной раз ничем их не
застращаешь. Впрочем, порой и можно угадать, как они себя поведут.
- Точно, - кивнул Мак. - Прямо чуешь, словно по запаху. Однажды
при мне негра линчевать собрались. Потащили его к железнодорожному
мосту. По дороге собачонку насмерть камнями забили. Все камней
понахватали ну, чую, пахнет кровушкой. Так и есть. Мало им б ыло того
черномазого вздернуть, так они еще и по трупу стреляли, а потом сожгли.
- Ну у нас в лагере я такого не допущу, - пообещал Лондон.
- Да уж если такая каша заварится, на дороге у ребят лучше не
стоять. Слышь, никак к нам кто-то идет.
За стеной послышался ритмичный топот, словно шагал взвод солдат.
- Лондон у себя?
- Да. А что нужно?
- Да вот, привели тут одного.
- Кого еще?
Вошел мужчина с карабином в руке.
- Это не тебя ли я отрядил с ребятами сторожить усадьбу? - спросил
Лондон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91