Иногда мимо проносилась такая тарахтелка, реже автомобиль, подымая облака пыли или окатывая тебя грязью, истинное наказание, от которого лучше держаться подальше.
— Сотрешь с лица грязь и льешь горькие слезы над погубленной белой рубашкой, единственной и незаменимой. Но к чему это я, какое тебе до этого дело?
Если бы дядя Ганс не отправился вчера автобусом в город, чтобы высказать внуку несколько горьких истин, ему не пришлось бы сегодня около шести утра плести этому парню всякую всячину об исчезнувших яйцах и кроликах, появившихся невесть откуда. Дождь все еще лил, и снова голые деревья, фонари и появившийся было на небе просвет заволокло дымкой. Голубое озеро в это время года было обычно окутано туманом, так же как и прилегающие улицы, мост и автобусная остановка, которую уже давно следовало перенести из-за участившихся несчастных случаев.
Дядя Ганс поднял — теперь уже с трудом — левую руку с растопыренными пятью пальцами и сказал:
— Слева, где бьется сердце.
Он все продолжал на свой манер возбуждать внимание, отвлекать, толкуя'о чем-то, что в действительности было ему совсем не важно. Теперь он пустил в ход и правую руку, продолжая говорить о сердце, решающих импульсах, убеждениях и добрых делах, которые всегда идут слева.
— Отсюда! — пояснил он и похлопал себя по груди.— Большинство людей чувствительны, хотя это и скрывают, однако зрение у них намного хуже слуха, иначе не существовало бы фокусов. Чтобы ты, мальчик, знал, втихомолку никакие чудеса не свершаются. Без доброго слова самое большое благодеяние не благодеяние.
Тут он взмахнул в воздухе двадцатимарковой бумажкой, причем оставалось загадкой, как ему удалось извлечь ее из лежавшего на тумбочке бумажника.
— Возьми,— сказал он парню.— Это просто фокус, чтобы не возникало вновь никаких проблем. Теперь ты встанешь, выйдешь отсюда, на такси поедешь домой и потом на работу. Засим можешь выбросить все мои фокусы из головы, с этим покончено. Навсегда!
15
Пришла ночная сестра, красавица блондинка. Сейчас она возникла перед стариком и юношей совсем в ином, каком-то лучезарном свете, потому что горел плафон и в коридоре была также включена длинная цепочка неоновых трубок.
-— К сожалению, мне придется вас потревожить,— сказала она и втолкнула в палату каталку, за ней по пятам следовал бородатый мужчина неопределенного возраста, и она сразу на него прикрикнула:
— Минуточку, я еще на дежурстве и меня не сменили, сначала надо больного переложить.
Но затем она предоставила бородачу заботиться о дяде Гансе, а сама осталась стоять возле испуганно на нее смотревшего парня, опасавшегося, что теперь уже нет никакой надежды, никакого шанса на спасение старика, который слишком уж покорно дал переложить себя на каталку и натянуть себе одеяло до самого подбородка. С полуоткрытыми глазами лежал он на ярком свету, на губах у него застыла улыбка, словно он прощался.
~ На рентген, да? — спросил бородач.
— К томографу, врач же ясно сказал, он ждет,— резко ответила сестра, наклонилась над стариком и от<
вернула одеяло до плеч.— Я сейчас за вами следом.— А бородачу кивнула: — Отправляйтесь!
Минуту или две она оставалась наедине с парнем, который хотел знать, что такое томограф.
— Новинка, специальный аппарат для диагностики,— объяснила она и уклончиво заметила, что все, что в человеческих силах, делается, и нужно доверять врачам и набраться немного терпения.— Вы же видите, я все еще здесь, хотя мое дежурство уже давно кончилось,— сказала она.— Без терпения и выдержки я здесь вообще не могла бы работать.
Парень встал, он все еще держал в руках банкноту в двадцать марок и заступил ей дорогу, когда она хотела выйти.
— Я же не могу так уйти, я должен дождаться, пока он вернется,— убеждал он ее.— Он, правда, говорил, чтобы я отправлялся домой и на работу, сейчас же уехал бы на такси, потому-то он мне и дал эти деньги. Но я останусь и уйду только тогда, когда и он сможет уйти. Еще сегодня? Или завтра?
— Нет,— сказала она с грустью, беспомощная перед таким непониманием и отчаянной надеждой, для которой не имелось уже никаких оснований.— Ни сегодня и ни завтра, еще несколько часов я выдержу, а дальше не хочу думать,— ответила она.— Вам не пришлось испытать такого, и вы должны быть разумны, на время отключиться и отдохнуть, иначе вы и себя и других с ума сведете. Завтра или послезавтра вы посмотрите на все это совершенно другими глазами, форсировать тут все равно ничего нельзя, а что случилось, то случилось.— Лихорадочным движением руки она отстранила парня, но потом схватила его руку и крепко стиснула.— Подожди меня,— прошептала она, прежде чем от него оторваться.— Оставайся сколько захочешь, я буду ждать у ворот.
Белый халат взметнулся, красные туфельки застучали по коридору и вниз по лестнице, тогда как бородач с безжизненно лежавшим стариком давно скрылись из виду.
Другие сестры разносили утренний завтрак по палатам, одна спросила парня:
— Тут должен лежать больной с тяжелыми травмами. Это вы?
16
Совсем мало времени потребовалось компьютерному томографу, чтобы воспроизвести на экране поперечный срез сердца пациента, увеличенный во много раз, и с такой точностью, что можно было увидеть малейшее повреждение и патологию каждой мышцы, каждой ткани и сосуда. Сильно сфокусированные рентгеновские лучи пронизали тело, тридцать детекторов за это же время передали тридцать тысяч данных компьютеру, который тотчас рассчитал поглощение лучей, обратил их в световые импульсы и показал на дисплее то, что доселе никогда не видел человеческий глаз:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91