«Стойте, не убивайте рыбу!»
Проснувшийся Матиас испуганно спросил:
— Что случилось? Почему ты кричишь, дедушка? На это дяде Гансу нечего было ответить, сейчас нечего, и уж тем более нечего ответить ребенку.
— Но я же здесь, а завтра посмотрим, как быть дальше.— Увы, это не могло служить утешением и для него самого.
18
Давно пора было, чтобы в деревне вновь водворились разум и спокойствие. Даже в школе между детьми дело дошло до жестокой потасовки, потому что один из мальчиков не стерпел насмешек и оскорблений по адресу своего отца, работавшего в кооперативе.
— Прямо-таки погромные настроения,— заключил свой рассказ Феликс. Он уже знал, что дядя Ганс побывал у Пьетки и сцепился с сыном Эрлера и его дружками.— Я держусь в стороне и не собираюсь по этому поводу больше волноваться,— заверил он.
О разосланном во все инстанции письме он не упоминал, а о полученных тем временем ответах говорил как о пожелтевших бумажках, утративших для него всякое значение.
— Если вы непременно этого хотите, я вам при случае их покажу.
Дяде Гансу этот вялый, покорный тон так же мало нравился, как и прежний — заносчивый. Он не искал разговора с соседом, как раз напротив. Наконец у него нашлось время навести какой-то порядок в бумагах, сложенных в нижнем ящике письменного стола. Среди них были касающееся Феликса письмо к главному редактору и корреспонденция в газету, которую он так и не смог дописать.
— Вам, видимо, достаточно того, чтобы другие над этим бились? — прикрикнул он на Феликса, рывком распахнул окно и показал через забор.— Видите, ваш дом стоит на земле кооператива, а вы там держитесь на волоске. Может, и это вас не трогает?
— Нет, нет,— возразил Феликс и улыбнулся.— Дом останется на месте, и я здесь останусь.
И заговорил о Голубом озере, о возможностях начать здесь все сначала, но уже по-привычному, считаясь с царящим здесь (ничего не попишешь) общим мнением
— Я заскочил вперед, слишком много сразу захотел и поставил на карту, отсюда я и делаю теперь выводы. — Стоя вполоборота к окну и глядя на озеро, он продолжал:— Мое озеро, через какие-нибудь два-три года я наполню его рыбой, так что будет одно удовольствие там ловить.
А когда он наконец снова открыл рот, это был уже
не мечтатель, а скорее холодный, трезвый практик, хорошо знавший, что именно ему для этого требуется:
— Мне не нужна ничья помощь, только побыстрее раздобыть мальков, два грузовика и с дюжину бочек. Хинц отказал, но я своего добьюсь. Я это протолкну.
— Обыкновенные бочки? Грузовики... на сколько тонн? — спросил дядя Ганс.
Вот такою предложения он и дожидался и сразу же стал прикидывать, к кому бы обратиться на счет бочек и грузовиков, если Хинца нельзя будет уговорить. Но Феликс, подняв руки, тут же забил отбой, он не то имел в виду.
— Нет, нет, никакой спешки,— сказал он.— Такое самоуправство, такую пиратскую авантюру я себе сейчас не могу позволить.
Смотреть на это жалкое зрелище было свыше всяких сил: то так, то эдак, то вверх, то вниз, хвастливость и малодушие.
— Играйте, если вам охота, сами с собой, а меня уж увольте,— сказал дядя Ганс и повернулся к нему спиной.
И это принял Феликс спокойно.
— Я так или иначе собирался сегодня с детьми в деревню,— ответил он и кивнул на Матиаса, уже крутившегося у двери.— К Бёнишу.
Этот Бёниш, о нем дядя Ганс получил самые точные сведения, был тем самым интеллигентом, которому тоже в кооперативе не повезло. Человек с высшим образованием, инженер по рыбоводству, который, как и Феликс, собирался писать диссертацию, инициатор индустриального рыбоводства, он тоже был приглашен сюда Пьеткой и Хинцем, а затем ими же проклят и очернен.
— Он живет на горе, снял себе там дом и привел в образцовый порядок грядки со спаржей. Этим он и зарабатывает и пишет для садоводческих журналов, даже книгу написал,— с похвалой, граничащей с восхищением, рассказал Феликс перед тем, как отправиться с детьми в путь.
Спаржа, песчаный склон с множеством борозд и островерхими высокими грядками, посредине побеленный дом и черный дог, свободно бегавший по территории и доверчиво игравший с детьми — они целыми днями об этом рассказывали. И просто бредили бородатым дядей, который на грядке со спаржей ящерицу поймал и дал
ее в руки Матиасу, тот завернул ее в носовой платок и принес домой.
— Погляди, погляди, что у меня есть! — кричал он дяде Гансу еще с дорожки.
Феликс тоже еще раз зашел в дом, положил на стол пучок спаржи и сказал:
— Будь погода потеплей, мы бы частенько могли этим лакомиться. А сейчас только немного на пробу с приветом от моего друга Бёниша!
19
Заодно с приветом и спаржей Феликс принес письма, полученные в ответ на разосланные им заявления и якобы равнодушно отложенные. Все были аккуратно рассортированы по датам на почтовом штемпеле, подшиты, отдельные фразы подчеркнуты, обрамлены красным карандашом или снабжены восклицательными знаками. Дядя Ганс читал с удивлением, с растущим разочарованием; он надеялся, что будет внесена какая-то ясность, получено судебное решение или хотя бы указание, как следует поступить.
Однако производственный кооператив рыбаков «Утренняя заря» в Зандберге, стало быть, Хинц, лишь доводил до сведения:
«В феврале и марте месяце сего года по вашей вине и недосмотру за садками на Голубом озере кооперативу, а тем самым всему народному хозяйству, был нанесен дополнительный и непоправимый ущерб. По этой причине расширенное заседание правления постановило немедленно освободить вас от занимаемой должности рыбовода с вынесением строгого выговора. Вы присутствовали на этом заседании и могли по этому поводу высказаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91