..
В окопе становится совсем светло и как бы просторнее. Королюк приподнимается на носках, заглядывает через бруствер. Отчетливо виднеется река, спокойная и неподвижная, словно льдом закованная.
— Так это же ручеек... Одолеем!
Неожиданно в траншее появляется командир саперной роты Николенко. Обычно порывистый в движениях, он сейчас выглядит сгорбленным, подавленным. На коленях — комья земли, руки — в ссадинах. Конечно, он уловил последнюю фразу, ибо сразу среагировал.
— Ручеек, говорите? Вряд ли его удастся с ходу перепрыгнуть. Тут придется и броды искать, и места для прохода пехоты и артиллерии устанавливать. Потом уже переправляйся на противоположный берег.
— Водички хотите? Устали, небесь.
— Что говорить... Свыше трехсот мин сняли да восемь проходов проделали. Досталось сегодня.— Он возвращает флягу.
— Товарищ гвардии старший лейтенант, а что, если мостиком воспользоваться? — Королюк побаивается, как бы за это предложение бойцы не подняли его на смех.
— Это Воронцовским мостом? Пленные говорят — заминирован.
— А не хитрость ли это немцев? — Иван Петрович колеблется.— Надо, бы пройти мост. Тут двое-трое управятся.
— Если смельчаки найдутся — действуйте, огнем поддержим,— соглашается командир роты.
Королюк кивает двум бойцам, и они спешат за отделенным.
Вот и мост. Пробежать по нему — и минуты не потребуется. Однако рискованно. Лучше ползком. Авось, противник не заметит.
Колючий страх пронизывает душу, сердце стучит быстрее и громче обычного. «Без паники!» - приказывает себе Иван Петрович. И этим как бы встряхивает себя, отгоняет прочь минутную слабость, поднимается во весь рост.
Пулеметные очереди дырявят перила моста, уже после того, как Королюк прыгает в какой-то окоп. По ходу сообщения продвигается вправо. В двух шагах сзади — бойцы. Оказывается, вслед, за тремя смельчаками устремился взвод автоматчиков лейтенанта Кузнецова. Теперь можно считать, что мост в наших руках. И вовсе он не заминирован, если по нему бегут и бегут солдаты.
— Одолжи патрончиков,— обращается Королюк к одному из бойцов.
— А свой патронташ даме сердца подарил?
— Понимаешь, друг, после боя разыщу. Спасла меня патронная сумка. Ткнулся.осколок, да не пробил ее. А я, признаться, струхнул, что начнут патроны рваться, сбросил ремень...
— Ну и дела,— искренне удивляется боец.
А траншею все заполняют люди. Сейчас переведут дух, развернутся в боевой порядок, и батальон снова пойдет в наступление. Теперь главное — не сидеть на одном месте, выбить противника из его нор, а тогда только поспевай за ним...
— Воздух!
Иван Петрович торопко озирается по сторонам. Искать другое укрытие поздно, да и кто знает, где упадет «твоя» бомба. А может, нечистая пронесет? Один, второй, третий... Уже восьмой, самый последний, пикирует. Вот от него отрываются темные капельки; они увеличиваются в размерах, все быстрее несутся к земле, пронзительный свист становится невыносимым. За облако ныряет солнце, словно не хочет быть свидетелем гибели солдат.
Сколько времени Иван Петрович Королюк находился под землей? Петр Назарович Назаров это, конечно, знает. Вот он стоит рядом, отряхивает гимнастерку контуженного, что-то говорит. По движению губ и жестам тот догадывается: надо отправляться в медсанбат. Но ведь бой еще не кончился. Как же он уйдет? Иван Петрович трет руками ушй, но безуспешно. Берется за сошник, вытаскивает пулемет. Значит, сила у него еще есть. А это —главное. Правда, не слыша трескотни пулеметов, писка мин, воя бомб трудно сообразить, что творится на поле боя, но ведь рядом товарищи. Королюк зовет Петра Назаровича и голоса своего не слышит. Но тот,.видимо, понял просьбу, в его руках появляется кисет, пальцы проворно насыпают на газетный квадратик махорку, и вот самокрутка уже готова. Иван Петрович прикуривает и тут же выплевывает сгустки крови вперемешку с землей, потом втаптывает сапогом окурок; от него во рту одна тошнота. Пытается извлечь из левого кармана трубку, но рука вдруг перестает повиноваться,
повисает, словно плеть, и не согнешь ее никак. Это замечает Назаров, начинает с силой растирать. А какой из него массажист...
На второй круг бомбардировщики не заходят: то ли горючее на исходе, то ли бомбы кончились. Королюк провожает глазами самолеты и вдруг разбирает среди гула предложение друга:
— Давай-ка мне пулемет, а сам отправляйся в тыл.
— И не подумаю! — спешит он заявить о себе.
— Значит, слышишь меня?
— Повоюем, браток!
По крымским дорогам, зеленеющим на обочинах густой травой, все идут и идут войска. 87-я гвардейская плотнее прижимается к берегу. Кажется, ветер доносит соленые брызги моря.
Переход длится всю ночь. На рассвете, перешагнув через мелководную речушку, даже не обозначенную на карте, отряд располагается на привал.
— Нужна связь со штадивом.
Однако радист напрасно колдует над радиостанцией. Слишком далеко оторвался подвижной отряд. Сформированный еще до начала Крымской операции, он прошел короткий курс обучения ведению боев в населенных пунктах и в гористо-холмистой местности. Пехотинцы вооружены автоматами, имеются пулеметы, противотанковые ружья, два орудия, лять минометов и даже пять автомашин. Личный состав готовил заместитель командира дивизии гвардии полковник Разумейкин. Ему. Тымчик и предложил возглавить отряд.
— Мотоциклиста — ко мне!'
Пока связной вернется из штаба дивизии, отряду — передышка.
Внимание бойцов привлекает приземистый домик, что мостится на окраине небольшой деревни. За ним вперемежку меж яблонь и абрикос кустятся вишни и серо-голубая сирень, пьяняще пахнущая после дождя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93