Однако к этому времени враг успел подбросить подкрепления. До первых чисел апреля бои шли с переменным успехом. Но задача по разгрому чугуевско-балаклейской группировки врага с последующим овладением харьковским промышленным районом не была выполнена
ДОСАДНАЯ ОШИБКА
Фронт снова стабилизируется. Требования к обороне остаются прежними: она должна развиваться в инженерном отношении так, чтобы явиться исходным пунктом для наступления и способствовать совершенствованию боевой выучки личного состава. Это понимают все в полку, и люди не сидят сложа руки.
«Если в штабе дивизии считают, что мы несколько успокоились в обороне, то глубоко ошибаются»,— мысленно полемизирует Кирилл Яковлевич с воображаемым собеседником, готовясь к. предстоящему визиту в штаб дивизии.
В воздухе, на недосягаемой для зенитных орудий высоте, медленно плывет фашистский разведчик; он появляется всякий раз в ясную погоду. Бойцы дали этому типу самолетов прозвище — «рама», очевидно, не столько за конфигурацию, сколько за назначение — брать в рамку фотоаппаратов все, что достойно внимания. Что он ищет сейчас? Новые начертания траншей? Прибывающие резервы? Кирилл Яковлевич провожает его взглядом и непроизвольно припадает к густой гриве коня; тот, спускаясь в овраг, пружинит ноги.
На дне оврага пульсирует неглубокий родничок, журчит, будто хочет что-то высказать людям. А вода серебристая, холодная. Майор вытирает платком подбородок и чувствует ломоту в зубах. Ждет, пока сделает несколько глотков конь, и снова садится в седло.
Весна уже не робеет. И хотя по ночам морозец еще щекочет ноздри, днем солнце поднимается выше и выше, оживленнее ведут себя птицы, ветер чаще, чем прежде, избирает южное направление. Вот и сегодняшний денек радует теплом. Тымчик смотрит по сторонам, и ему кажется, что поля зеленеют дружно, озимые тянутся вверх на глазах. «Значит, без хлеба не останемся».
И снова в мыслях возвращается к полковым делам. Вчера противник опять пытался переправиться на левый берег реки, но был отброшен. Он, Тымчик, убежден, что полк устоит. Наглядное тому доказательство — позавчерашний бой. Откровенно говоря, налет с тыла, со стороны деревни Пятницкое, был для него неожиданным. Высота 166,2 несколько раз переходила, из рук в руки. Но к вечеру положение стабилизировалось. Если вдуматься,— похоже, противник прощупывает наши силы и готовится форсировать Северский Донец. Разведке следует быть начеку, глядеть в оба. Пора наладить взаимодействие с правым соседом — полком 124-й стрелковой дивизии (признаться, все еще не побывал там). Не лишнее научить артиллеристов минировать подсту-пы к своим огневым позициям, что в обороне немаловажно... Обо всем этом ему надо будет повести разговор в штабе дивизии.
Придя к такому заключению, Тымчик вдруг ловит себя на мысли, кажущейся теперь несколько странной. Почему Балакирев, вызвал его одного, без Зяседателева? Прежде такого не бывало... Возможно, в Мартовой решено провести очередное занятие с полковыми командирами по истории партии? Но тогда почему об этом не предупредили заранее? А может, на него, Тымчика, поступила какая-то жалоба?
Так ничего и не решив для себя, он слегка натягивает повод и пришпоривает коня: тот сразу же переходит в галоп.
Штаб, как правило, угадывается издали, к нему отовсюду тянутся провода. Отыскать домик, занимаемый военкомом дивизии, не составляет особого труда. Кирилл Яковлевич ловко соскакивает с коня, ласково треплет его по загривку и, отпустив- седло, ведет под уздцы к навесу.
— Здравия желаю, товарищ майор,— стелется над ухом чей-то бас, заставив Тымчика вздрогнуть.— Поздравляю с весенним теплом!
Иван Михайлович Заверюха — техник-интендант 1-го ранга — выглядит бодрым и даже веселым, хотя с лица его еще не совсем сошел румянец после разговора с воен-комом.
— Мотрино повторять вы тут не собираетесь? — шутит Тымчик. И вспоминает, как месяцев семь назад, в критический момент боя, когда штабу дивизии угрожали пробравшиеся в Мотрино с тыла вражеские автоматчики, командир дивизии наскоро собрал весь наличный состав работников штаба и политотдела, выхватил пистолет и увлек их в атаку. Балакирев шел с ним рядом. По чистой случайности оба остались живы. Что касается начальника административно-хозяйственной части Заверюхи, то он отделался легкой контузией, о которой распространяться, правда, не любил.
—Проходи, майор, не стесняйся,—Балакирев встает навстречу, и, поздоровавшись, снимает с себя безрукавку, подбитую беличьим мехом.— Раздевайся,чаем могу угостить.
Он садится за стол, с нескрываемым любопытством заглядывает в глаза и начинает разговор. Его интересует многое: морально-политическое состояние полка, обеспеченность продовольствием и боеприпасами. Затем, с какой-то неуловимой иронией замечает, что наслышан
о неосторожном поступке Тымчика,, увлекшего роту в атаку.
«Сейчас начнет отчитывать»,— досадует Кирилл Яковлевич и уже готовится дать объяснение. Но Балакирев вдруг задает неожиданный вопрос:
— Где служил до окружения? Тымчик не сразу улавливает связь и машинально отвечает, что командовал 651-м горно-стрелковым полком, три недели его подразделения дрались у берегов Прута, в буковииских лесах, затем держал- оборону на правом берегу Южного Буга, прикрывая переправу. Бойцы знали, что их ждет, но не дрогнули...
— Это совсем рядом с родным селом? — Да, километрах в сорока... Вопросы сыпятся с такой поспешностью, что Тымчик едва успевает на них отвечать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93