— И мертвого должны были унести, хотя бы ради себя. Ведь он не был мертвым. Его отнесли к графу Эрнандесу, где он во всем признался. Что с ним случилось потом, я не знаю. Жив ли он, мертв ли. Я не могу ему помочь, потому что должен быстро уезжать отсюда. Благодарю, ваша стрельба началась в нужный момент.
— Куда теперь вы намереваетесь ехать?
— Вон из Мексики!
— Тогда вы должны ехать в Веракрус. Сделаете крюк через Халапу, так безопаснее. А когда будете там, зайдете к братцу Салдано, у него трактир на пристани, он вам во всем поможет.
Уилсон подошел к лошади сержанта и открыл сумку у седла. Кроме пачки актов здесь был его кошелек и все вещи, которые у него отобрали.
— Вот я снова добрался до своего имущества. Денег мне на дорогу хватит. А бумаги надо уничтожить.
Один из бандитов подал ему зажигалку. Бумаги загорелись. Потом Уилсон прыгнул в седло.
— Живите счастливо, сеньоры, пусть вам повезет. Меня же больше не увидите.
Он схватил поводья, дал лошади шпоры и помчался галопом. Местность была ему знакома, и он не боялся, что заблудится.
ПОСЛЕДНЯЯ ЛОВУШКА
Франсиско Салдано имел во всем Веракрусе репутацию человека сверхнабожного. Говорил он так: изысканно, словно его учили говорить ангелы. Однако так же хорошо было известно, что кроме царствия небесного он любит туго набитый кошелек и никогда не упустит возможности пополнить его.
Смеркалось. Салдано стоял у окна и хмуро глядел на пристань. Ни единой души, трактир был пуст.
— Ни одного посетителя. Оно и понятно, юго-восточный ветер, и все, что имеет паруса, спешит в море. В конце концов и «Юниен» не пристанет, а ведь я у них еще не получил награду за того сбежавшего матроса.
Перед входом раздался топот копыг, потом в пивную вошел незнакомец.
— Я верно приехал к Франсиско Салдано?
— Франсиско Салдано — это я, сеньор. Но разве у вас не существует такого славного обычая, что вошедший здоровается?
— Обычай не обычай, я же здороваюсь, когда у меня есть время и желание, сейчас нет ни того ни другого. Но если вы хотите услышать приветствие, так я вам передаю привет от брата. Мигель меня послал к вам.
-- И для чего же?
— Мне надо как можно скорее убраться отсюда.
— Земля горит под ногами? Сейчас я для вас кое-что найду. Что пьете, сеньор?
— Мне все равно. Принесите какой-нибудь водки и два стакана.
Салдано отошел к прилавку, потом вернулся с полной бутылкой и двумя стаканами.
— Откуда вы знаете Мигеля?
— Оставим это, приятель. Вы знаете алькальда из Мо-релии?
Салдано глотнул.
— Да, на меня вы можете положиться. Так вы хотите отсюда исчезнуть, и побыстрее. В каком направлении, сеньор?
— В сторону Нью-Орлеана.
— Сегодня и завтра ничего не идет. Зато в Галвестон вы можете попасть в два счета. Сказочная возможность.
— Идет! Но вы понимаете — у меня нет бумаг!
—Это плохо, сеньор. А без подмазки,— он многозначительно положил на стол банкноту,— никак невозможно.
— У меня по случаю в кармане оказались три пухленьких самородка. Я ношу их с собой как талисман. Вы посмотрите? Этого достаточно?
Хозяин взвесил в руке три необычных больших золотых зерна, потом сказал:
— Достаточно.
— Если вы хотите незаметно выбраться на море, будет лучше, если вы найметесь матросом. Вам эта работа немного знакома?
— В молодости служил на судне.
— Тогда решитесь пару дней поработать матросом?
— Смело.
— Тогда все в порядке. У пристани стоит на якоре бриг «Юниен», Соединенные Штаты, капитан Уильямс. Это известный человек. Ему необходима замена сбежавшему матросу. Вы пойдете с ним?
— Разумеется. Куда они идут?
— В Галвестон. Ведь я уже говорил.
— Хорошо. Но что с одеждой? И кое-какие бумаги мне тоже нужны.
— Хм. С этим тяжело. Собственно, один старый матросский костюм где-то должен быть. Чтобы вы знали, какое у меня доброе сердце, я дам его вам в обмен на вашу одежду и еще некую малость сверху.
— Вот! — Уилсон положил на стол золотой самородок.
Салдано сунул его в карман.
— Обмен неравный, сеньор. Но небеса воздадут мне за все. Пошли.
Он завел Уилсона в каморку, где висела одежда всех сортов.
— Здесь вам рубашки, брюки, куртки, чулки, башмаки и шапки. Переодевайтесь и приходите ко мне в пивную.
Сам же он сел за стол к початой бутылке и осушил ее раньше, чем Уилсон вернулся. Одежда на нем болталась, и что хуже всего, манера держаться и лицо совсем не соответствовали одеянию.
— Сидит на вас, как влитое,— оскалился Салдано.— Каждый вас будет считать старым морским волком.
— А как с бумагами?
— Экая досада. Охотно дал бы вам их, исключительно из любви к ближнему, но бумаг у меня вообще-то нет, кроме одной цидулки, оставленной в залог одним моряком. Я вам ее одолжу — только из любви к ближнему.
— Сколько?
— Вы отправляетесь на север, так, значит, по северному курсу три доллара. И это мало.
— Салдано, любви к ближнему у вас полные карманы, но живодер вы очевидный.
— Живодер так живодер. Заплатите пять долларов. И берите, сеньор, так как цена возрастет.
— Разрази вас гром! Вот.
— Спасибо, сеньор. Но бутылка пуста. Надо принести еще одну, чтобы это дело обмыть. Две бутылки стоят три доллара.
— Вот вам три доллара. Но пейте, с кем хотите.
— На это я не обижусь. Это уже будет грех.
Он принес замусоленные бумаги. Уилсон их просмотрел.
— Наверное, подойдут. А что с капитаном?
— Он вас наймет, но только в том случае, если получит пару строчек от меня.
— Так напишите.
— Легко сказать, сеньор. Но сколько я потратил времени и усилий, чтобы научиться этому. Не посодействуете еще долларом?
— Вот тебе. Но если выдумаешь еще что, я тебе покажу, что мой кулак тверже твоего милосердного лба, пиявка ты этакая!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74