Ни ручеек, ни куст, ни холмик не виднеются на однообразной, мертвой равнине, ни один источник не подарит здесь I страждущему освежающий глоток. Ничего, кроме песка. Лишь изредка наткнется храбрый охотник, отважившийся пойти по этой пустыне, на зеленую поросль: но это колю-чие, жесткие кактусы, которые лучше обойти.
И все-таки в этом негостеприимном краю есть дороги: i вверх на Санта-Фе, на золотые прииски в Скалистых горах и вниз, в богатую Мексику. Но то, что здесь называется дорогой, на самом деле только шесты, воткнутые в песок и указывающие путь маленьким караванам воловьих упряжек, трапперам, охотникам, скваттерам, поселенцам. Горе тому, кто отклонится от этих шестов, из-за которых юго-западную часть Штатов называют Льяно Эстакадо, то есть, равниной шестов, горе также и в том случае, когда толпы индейцев или белых бандитов вытаскивают шесты, чтобы сбить путника с верного направления. Кто заблудился, тот пропал.
Пустыня простиралась необозримая, словно море. Солнце палило, над горячим песком трепетал сверкающий свет, ослеплявший и резавший глаза. И в этом печальном краю двигались пять живых существ: всадник, лошадь и три грифа. Грифы кружили высоко в небе, словно ожидая, когда лошадь и человек упадут и станут их добычей.
Этот одинокий путник был молодым человеком лет двадцати семи. На нем была обычная одежда охотника, кожаная рубаха с бахромой, кожаные штаны и мокасины, а на голове фетровая шляпа, по форме и цвету которой можно было предположить, что ее владелец уже долгое время не соприкасался с цивилизацией. Его бледное истощенное лицо, мутные, остекленевшие глаза, выгоревшие волосы и рука, судорожно сжатая на прикладе ружья, указывали на то, что он находится на пределе своих сил.
Настолько же был утомлен и его конь, по всей видимости, мустанг, недавно выбранный из стада. Еще несколько дней назад он наверняка кипел буйной силой, теперь же едва волочился с высунутым языком и глазами, налитыми кровью. Молодой человек собирался с отрядом вестмэнов из Санта-Фе доехать до Арканзаса. Но на них напала толпа команчей, и он убежал от них один только благодаря своему коню. Краснокожие преследовали его вплоть до этой пустынной степи, иначе он никогда не отважился бы вступить на равнину Льяна Эстакада.
Шесты на его пути пропади еще вчера, и он не располагал никакими другими указателями пути, кроме компаса, звезд и солнца. Уже три дня подряд его рта не смочила ни единая капля влаги, и его глаза грустно следили за грифами, которые снижались все больше по мере того, как все более неуверенным и шатким становился шаг его коня.
Наконец конь остановился и не трогался с места. Он сотрясался всем телом, и казалось, что в любой момент он может рухнуть.
— Значит, отсюда никуда дальше! — пробормотал молодой человек.— Выходит, нас уже ничего не спасет, лошадка?
Он уже хотел слезть на землю, как вдруг заметил перемену в поведении лошади. Казалось, что она трясется не только от усталости, но и от страха. Ноздри ее расширились и напряглись, она подняла голову, чтобы фыркнуть, то есть подать знак, которым лошадь прерий объявляет о присутствии враждебного существа.
Путник вынул подзорную трубу и осмотрел окрестности. Он увидел, что грифы отлетели на запад и опустились на землю. На песке он обнаружил какие-то неподвижные точки и рефлекторно потянулся к ножу. Потом он сказал себе, что в данный момент хуже ничего уже быть не может. Он взял лошадь под узду и потихоньку потащился в том направлении. Время от времени он подносил к глазам подзорную трубу. Наконец, он рассмотрел, что эти черные точки — койоты и грифы, собравшиеся вокруг лежащего человека.
Молодой человек содрогнулся от ужаса. Он собственными глазами увидел, что ждет его, если он не найдет скорого спасения.
— Кто же это такой? Охотник? И где его лошадь? Только он умрет, растащат его по кускам, а его кровь...
Он прервался. Последние слова навели его на новую мысль.
— Нет, нашей крови они не получат. Зато их кровь спасет нас от смерти.
Он подал коню знак, чтобы тот лег. Животное послушалось. Потом он стал подкрадываться к койотам. Из лассо молодой человек сделал две петли, прикрепил лассо ножом к земле и положил в петли пару ломтей сушеного бизоньего мяса из своих запасов. Потом отошел немного назад и прилег на землю.
Койоты, увидев его, отошли немного от своей добычи и стояли в нерешительности. Но теперь, когда он лежал тихо и без движения, они подошли с поднятыми хвостами и высунутыми языками, чтобы взглянуть на новую жертву. Едва один из них добрался до петли и заметил приманку, он жадно бросился на нее и тут же был пойман. Прозвучали два выстрела, койот и его товарищ рядом свалились.
Охотник поспешил к ним. Вся усталость слетела с него. Ножом вскрыл он артерию убитого животного и жадно стал сосать теплую сладковатую кровь, которая в иных обстоятельствах была бы ему омерзительна. Потом он подбежал к лошади, вынул из седельной сумкки стакан, наполнил его кровью и подошел к лежавшему, которого выстрел вывел из забытья.
— Воды! — простонал он.
Дымящийся напиток явно ободрил жаждущего. Он сел и с удивлением взирал на своего спасителя.
— Ах, сэр, это мне помогло. Дайте еще капельку. Спаситель отправился к койотам и принес последнюю порцию крови.
— Сэнк'ю, сэр! Благодарю вас! А я уж думал, что стою у врат небесных. Эти скоты уже собирались меня сожрать, но вы им пиршество испортили.
— Мне угрожала та же участь, и тут мне пришло в голову, что будет лучше, если я получу их кровь, а не они мое мясо!
— Вэлл, глоток был скорее омерзительным, но последствия его хорошие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74