Тогда шейх схватил жену за волосы, вышвырнул ее за дверь и прорычал в темноту ночи:
— Энти талика би таллата!
Что означает: ты — трижды отверженная и является предписанной законом формулой развода. С этой минуты она не была женой ему.
Несмотря на опасность, я обошел дом, чтобы увидеть несчастную. Я столкнулся с ней на углу. Она испугалась меня.
— Тебя зовут Зарка? — прошептал я.
— Да. Кто ты? — с усилием проговорила она.
— Друг. Я пришел помочь тебе. Пойдем со мной.
Я взял ее за руку й повел. Она не сопротивлялась, хотя кроме мужа ни один мужчина не имел права коснуться ее. От отчаяния она, очевидно, отупела, стала ко всему равнодушной. Плача, она шла за мной целых полчаса, пока мы не пришли к в а д и Маскат эль Рамла.
В нашем лагере в скалах было тихо. И среди этой тишины раздался успокаивающий голос Умара, а потом голосок, два раза ответивший ему словом «Зарка». Женщина пронзительно вскрикнула и рванулась во тьму.
Умар не был в восторге от этой счастливой встречи, он забросал меня вопросами, все остальные тоже хотели узнать, в чем дело, но времени у нас не было, мы должны были подготовиться к встрече с Абд эль Бирром, который собирался поспешно покинуть селение.
Зарку с ребенком под охраной двоих хаддадцев я приказал отвезти подальше в в а д и.
Потом мы натянули лассо поперек дороги. Оно было тридцати локтей длины и крепкое, словно стальная проволока. Кони, летящие галопом, должны о него споткнуться — и ушибленных всадников мы легко сможем скрутить.
Не прошло и четверти часа, как раздался лошадиный топот. Несмотря на темноту, бедуины ехали быстрой рысью. Шейк поносил весь свет и побуждал своих спутников к более быстрой езде... и вот они уже были здесь.
Лассо оправдало надежды: в мгновение кони и всадники валялись на земле. Болезненный крик и град проклятий выдали шейха. Я поспешил к нему, лежащему беспомощно со сломанной ногой.
Грабители сначала получили порядочную трепку, потом мы их связали и положили в ряд друг за другом. Никто из нас при этом не промолвил ни слова. Я попросил вести себя тихо, пока мы не возвратимся, взял оба ружья шейха и снова направился к дуару.
Я прокрался вдоль стены к самому богатому жилищу и вошел в него.
Шейх эль белед одиноко сидел в большом помещении и курил. Увидев меня, он уронил трубку и быстро встал.
— Ты узнаешь это оружие? — спросил я и наставил на него ружье Абд эль Бирра.
— Машалла! Ружье шейха малику из племени хандама!
— Он дал мне ружье как опознавательный знак. Сам он недалеко отсюда. Речь идет о тайне, которую можешь знать только ты и никто более. У тебя есть несколько фанариров, бумажных фонарей?
— Есть.
— Возьми их и пойдем со мной!
— Куда? Кто ты такой?
— Ты скоро это узнаешь, шейх тебе все расскажет. Быстрее! Мы не можем терять ни минуты.
Оружие в моих руках придало моим речам убедительности. Староста принес светильники, зажег один, и мы пошли.
По дороге он все время допытывался. Я молчал. Только когда мы были уже на месте, я доверительно сообщил ему, что он мой пленник, но с ним ничего не случится, если он будет вести себя разумно.
Прежде чем он успел опомниться, шейх эль белед был связан. После этого мы зажгли все фонари, так что стало видно, словно днем.
Сначала выяснил отношения шейх мунтефика, выливший на голову шейха и всех сынов хандама бесчисленное множество отменных ругательств и проклятий. Когда его красноречие иссякло, я перебил его:
— Погоди, шейх! Ты был оскорблен в своем имени и чести, но сейчас дай слово тому, кто жаждет ответа за пролитую кровь.
— Почему же ты молчал? — удивился Абд эт Тахира Умару, который только сейчас, когда утихло словоизвержение шейха и восклицания мунтефика, подступил к Абд эль Бирру и мрачно посмотрел ему в лицо.
В это время я тайком подал знак Халефу, чтобы он привел Зарку с мальчиком. Умар сказал:
— Ты трусливо убил брата моей жены, чтобы ограбить его. Ты убийца и преступник. Закон пустыни ты знаешь: жизнь за жизнь, кровь за кровь!
— Так следуй ему! Убей меня! — закричал обвиняемый.— Аллах отдал меня в твои руки. Аллах забрал у меня радость моей жизни, мое дитя, сына моей старости. Я не хочу больше жить.
Умар смешался, он хотел наказать убийцу, а не заниматься добродеяниями. Он беспомощно поглядел сначала на него, потом на меня.
— Застрели его или зарежь, Умар! — подбодрил я его.
Он колебался. Жаждал отмщения — но не мог убить безоружного и беспомощного. И Умар в нерешительности уставился в землю.
И в этот момент Абд эль Бирр издал дикий вскрик и взвился в путах, несмотря на сломанную ногу. Он увидел свою жену с мальчиком на руках.
Она остановилась перед ним.
Шейх сначала лишился дара речи. Он только хрипел, словно его кто душил.
— Мой сын... жив! — проговорил он наконец.— Эмир, развяжи мне руки... лишь на мгновенье, чтобы я мог... приласкать... поговорить с ним...
Я развязал ему руки. Он протянул их к ребенку, прижал его к себе, смеялся, вел себя, словно помешанный, потом привлек к себе также и жену и воскликнул:
— Я отверг тебя, но приму вновь. Ты моя жена, моя хорошая, верная жена. Хочешь?
Она молча кивнула.
— Я отказался от тебя, и ты теперь свободна,— с горечью промолвил шейх,— ты свободно можешь выбрать себе другого мужа, но если ты захочешь, мы пойдем к к а д и м у и снова...
Он не договорил. Вспомнил, что поставил жизнь на кон и проиграл ее, позорно проиграл.
— О, аллах, аллах! Я пленен, меня держит лев кровной мести! — задохнулся шейх.— Нет! Нет! Я заплачу цену крови. Я откуплюсь. Я не могу умереть сейчас! У меня опять есть сын! Сын, которому нужен отец!
— И все-таки ты умрешь! — холодно проговорил Умар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74