Он злорадно рассмеялся и продолжил:
— Сейчас я вам скажу, кто это: Абд эль Бирр, шейк Малику ибн Хандама, а живет он в в а д и Эш Шагана.
— Аллах, аллах! — воскликнул Абд эт Тахира.— Так оно и есть! Я этому верю. И теперь я понимаю, почему нас шейх эль белед в Мангашанийе обманул. Ведь этот пес из одного с ним племени. В Мангашанийе живут мазина, которые так же, как и малику, относятся к племени тамима. Да покарает его аллах!
— Ты прав! Я опять говорю вам, что убийца, которого вы ищете,— это Абд эль Бирр. Клянусь вам на Коране.
— Тогда мы должны ехать за ним.
— А вы не хотите лучше поехать со мной к в а д и Башама и там его подождать? Он наверняка придет.
— Нет. У нас нет времени.
— Хорошо, тогда поверните и езжай к его последнему ночлегу, потом держитесь его следов. Поедете вдоль васит-ской дороги до самого Джул Ошара, где она сворачивает на дорогу к Мекке. Ты будешь руководствоваться моими советами?
— Да. Я тебе это обещаю. Это, впрочем, самая короткая дорога к его удару.
У меня была совершенно другая точка зрения, чем у Абд эт Тахиры, но я промолчал. Мы обменялись с бедуином несколькими поклонами, потом поехали назад по своим следам.
Хамман ибн Джибал и его хадеша долго стояли и наблюдали за нами. Они проверяли, исполняем ли мы свое обещание. Едва лишь мы исчезли у них из виду, я свернул направо.
— Что ты делаешь? — спросил Абд эт Тахира.— Отклоняешься от маршрута?
— Я еду правильно,— ответил я.
— Как это?
— Наши враги поехали на юго-запад, а мы едем на юг. Как же ты их хочешь догнать?
— Мы поедем вслед за ними к месту их последнего ночлега.
— Этот крюк заберет у нас лишний день пути.
— Но я связан обещанием.
— А я нет. Впрочем, вещь это несущественная, и я думаю, что ты не сотворишь большого греха, если это обещание нарушишь. Но если ты хочешь сдержать его, спокойно езжай дальше.
У него было много возражений, но я в конце концов решительно сказал:
— Я никому ничего не обещал и не собираюсь терять время на разные окольные пути, я хочу настичь этого негодяя раньше, чем он доберется до своего дуара. Напасть на него, когда он будет в своей деревне, много труднее. И кроме того, этот хадеша странно себя вел. Вероятно, он совершил какую-то пакость и старался скрыть ее от нас. Хотел бы я присмотреться к нему повнимательней. Уж я-то в людях разбираюсь.
И я продолжил путь. Халеф, Умар и хаддадцы присоединились ко мне, а в конце концов за нами двинулись и мунтефика, увидев, что я непоколебим в своем решении.
Мы тогда поехали на юго-запад и скоро напали на следы хадеша. По ним мы скакали до самого вечера. Местность была тоскливая, вода у нас кончилась, но мы не могли свернуть на юг к васитской дороге, поскольку вдоль нее жили многочисленные ветви племени тамима. Наверняка они были друзьями Абд эль Бирра, и кто знает, не предупредил ли он их о нашем появлении. Я не верил в то, что нас здесь горячо бы приветствовали при появлении.
Чуть дальше вдоль той же дороги жили другие племена, которым можно было доверять больше. Поэтому мы старались преодолеть как можно больший участок дороги, и вечером, когда наконец сделали остановку, все были безмерно утомлены — и лошади и люди. Едва мы успели выставить охрану — после вчерашнего случая Абд эт Тахира не возражал,— как тут же все уснули. Но через несколько минут я почувствовал, что меня кто-то трясет за плечо, и открыл глаза. Это был Умар ибн Садик. Он говорил шепотом, чтобы не разбудить остальных:
— Встань, сиди, и послушай. Очень странный звук. Это наверняка не животное.
Я поднялся и отошел от лагеря, чтобы нам не мешали фырканье лошадей и храп спящих.
Всюду было тихо, но через минуту послышались звуки, происхождение которых я долго не мог понять.
— Это и в самом деле странно,— сказал я.— Это не может быть шакал или фенек и уж точно не гиена. Больше всего это напоминает плач ребенка. Пойдем на голос. Но с оружием в руках!
Мы шли бесшумно и чем ближе подходили, тем отчетливее были звуки. Постепенно мы стали различать два слога, а именно: «зар» и «ка». Теперь мы уже не сомневались, что слышим плач ребенка.
Зарка — это женский род арабского слова «азрак». Очевидно, это было имя матери или няньки, которую пытался дозваться ребенок.
Но как мог ребенок очутиться один в пустыне?
Наверняка рядом с ним были взрослые, и кто знает, может, была приготовлена ловушка.
Мы подкрадывались все ближе и ближе, пока не увидели наконец, что на песке лежит ребенок. Совсем маленький ребенок. А вокруг ни единой живой души.
Я внимательно осмотрел местность вокруг, но не заметил ничего подозрительного. Когда же я наконец вернулся к Умару, то снова удивился. Он сидел на земле и нянчил ребенка. Тот свернулся в клубочек у него на руках и спал.
Умар прижал палец к губам.
— Тсс, не разбуди его, сиди. Уснул. Мы можем возвращаться, но тише, тише,— шептал он и потихоньку поднимался, чтобы не разбудить ребенка.
Он осторожно донес его до лагеря и нежно держал на руках всю ночь. Вот уж чего не ожидал от сурового бедуина. Нашему найденышу был год с небольшим или, во всяком случае, не больше двух. На рассвете он начал потягиваться и спросонья опять звать свою Зарку. Потом открыл глаза. Но что это были за глаза! Синие, как васильки. Я готов бы сказать: «небесно-голубые», если бы это не было выдумкой сказочников.
Арабенок с синими глазами! Это было чудо. Умар по-раженно воскликнул, он тоже был восхищен этим, мальчуган был словно нарисованный. От этого возгласа проснулись все остальные и озабоченно взирали на незнакомого ребенка. Мальчик испугался, обхватил Умара за шею, прижался к нему и начал звать свою Зарку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74