потом он сказал на ломаном арабском:
— Приветствую тебя, Селим Месарек. Войди в мою хижину! Возможно, твой приход будет полезен нам и тебе!
Когда мы вошли, он завесил двери рогожей, зажег масляную лампу, предложил мне сесть и подал трубку, набитую табаком. Сам он тоже закурил и повел разговор. Он хотел допросить меня незаметно, но я его ловко обманул. Когда же он пришел к убеждению, что я на самом деле торгую рабами, то сказал мне совершенно доверительно:
— Ты — тот человек, который мне нужен. У меня есть двадцать восемь рабов, и я хочу тебе продать их.
— Но, господин,— ответил я нерешительно,— тебя называют Отцом Любви и говорят, будто ты миссионер. Я думал, что христианам запрещено торговать рабами.
Он хрипло рассмеялся и ответил:
— Черные не являются людьми вроде нас с вами, это скотина. Для них попасть в рабство можно считать благодатью. А я вовсе никакой не миссионер. Это прикрытие, ведь полиция сроду не догадается, что миссионер можетторговать рабами. Даже известный райис эфендина попался на мою удочку. Ты когда-нибудь о нем слышал? Это важный чиновник, местный король, и он не знает ничего более хитрого, чем травить несчастных работорговцев. Он уже около сотни их переловил и всех приговорил к смертной казни. В последнее время ему помогает какой-то немец, Кара бен Немси его зовут, и еще его приятель, хаджи Халеф Омар. Вчера они здесь вместе объявились. Наш шейх их встретил, он сразу их узнал, потому что они назвали свои имена. Он сделал вид, будто ничего такого не случилось, и послал их в то место, где их обязательно схватят. Он поехал туда с толпой своих воинов.
Занятное дело! Значит, тот баггара, с которым мы говорили, был сам шейх. Это счастье, что он уехал! Я провел переговоры с иссушенным англичанином как самый настоящий делец, договорился о цене по триста пиастров за каждого пленника. Десятеро баггара приведут их к реке и доведут еще до Картага, где кроме покупной цены я должен буду выплатить мзду «погонщикам». А я должен подождать, пока вернется шейх и утвердит сделку. Но прежде чем уйти, я обязан тайно уплатить англичанину «за посредничество» двадцать пиастров комиссионных за каждого раба.
Когда мы с ним договорились, то вышли на открытое пространство, где горело несколько костров. Баггара обрадовались, когда услышали о нашем соглашении. Они зарезали пару ягнят и принесли полные кувшины хмельной м е р и с ы.
Пленникам отправили еду на маленьком пароме. Я на нем тоже поехал на островок. Все считали это в порядке вещей, что я хочу посмотреть свой товар. Нуэру были привязаны к кольям, а три баггара смотрели за ними. Ужин состоял из твердых лепешек из дурры, просяной муки.
Когда мы возвратились на берег, я незаметно улизнул к дереву, за которым меня ожидал нетерпеливый Халеф. Я приказал ему, чтобы в полночь он на этом месте ожидал меня с четырьмя нуэру, а сам поспешил к лагерю.
Баггара ели и пили. Просто не верилось, что бедуин может поглощать такое количество еды и питья. Мы с Отцом Любви сидели перед его хижиной, я жевал кусок мяса, запивая его водой, а он пил водку. Он все хвалился, а я понял с его слов, что он падшая личность, авантюрист без чести и совести. Разговор между тем снова перешел на р а й и с а эфендина и Кара бен Немси.
— Этот мерзавец! — пьяно взорвался англичанин.— Завтра он будет висеть вместе со своим приятелем!
— Не знаю,— возразил я,— но эти двое кроме всего прочего исключительно хитрые и осторожные. А что, если случилось обратное — они захватили шейха?
— Да с чего это тебе в голову пришло? Раньше, чем завтра зайдет солнце, они отправятся в ад. Такой гнус нужно истреблять.
Около полуночи лагерь затих. Баггара забрались в свои хижины и палатки, лишь пастухи над рекою бодрствовали у своих стад. Еще несколько минут подождав, я пробрался к хегелику, где уже был Халеф с четырьмя Нуэру. Я рассказал им о своем плане.
Кроме большого парома у берега были привязаны несколько маленьких лодок. На одной из этих лодчонок на остров сначала попаду я. Через некоторое время вслед за мной на другой лодке отправятся Халеф и нуэру. Мы пристанем к южному концу острова. Обезвредим охрану, развяжем пленников и на большом плоту переправим их в безопасное место.
Звезды светили ярко, их блеск мог нас легко выдать. К счастью, с реки пошла легкая дымка, которая быстро сгустилась. Я убедился, что за нами никто не наблюдает, потом забрался в лодку и стал грести к острову. Один охранник закричал на меня, но потом успокоился, узнав владельца рабов. Он решил, что я еду убедиться, все ли тут в порядке.
Охранник пошел мне навстречу, остальные двое двинулись вместе с ним. Справиться с ними особого труда не представляло, достаточно было трех ударов прикладом, и они без шума рухнули на траву. Халеф связал их и заткнул рты кляпами. Потом мы развязали пленников. С превеликим усилием я убедил их не выражать свой восторг.
Потом мы вернулись к парому. В темноте плавание туда и обратно казалось просто игрой. Весел у нас было достаточно. Освобожденные негры взошли на паром, мы отчалили от острова, минуты стали утекать вместе с течением, и вот мы причалили на порядочном расстоянии от мишры.
Благополучно выбравшись на берег, мы пошли лесом, по дуге огибая мишру, и остановились в буше на юг от нее. Халеф пошел за остальными нуэру.
Теперь, когда он их привел, для пленников это было полное и окончательное освобождение. До того еще, как прозвучали крики всеобщего восторга, я как можно скорее напомнил, что нам надо соблюдать тишину, пока мы не достанем коней для всех. Еще с вечера я запомнил место, где паслись лошади, и теперь прокрался туда с Халефом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74