Я взял ребенка из рук отца и подал Умару.
— Это его сын, и он просит за отца,— сказал я.— Ты дважды поклялся, что сделаешь родных своего найденыша счастливыми. Подумай об этом.
Мальчик сразу обнял его за шею и прижался к нему. Умар внезапно повернулся и исчез с ребенком в ночной тьме.
В наступившей тишине шейх спросил жену, кто вернул ей ребенка. Она молча указала вслед Умару, и я кивком подтвердил это.
— Он спас моего сына, он, мститель! О аллах, как сурово ты караешь меня!
Умар как раз вернулся в этот момент и услышал его последние слова. Он отдал ребенка на руки отцу и взволнованно произнес:
— Я не желаю твоей смерти, удовлетворюсь выкупом. Я делаю это ради мальчика, который завоевал мое сердце. Может, воины хаддада простят мне мою слабость.
Я крепко пожал его руку.
— Никогда ты не был более мужественным человеком, нежели теперь, когда превозмог самого себя,— сказал я.— Какую цену должен заплатить шейх за пролитую кровь?
— Пусть он заплатит столько, сколько должен был заплатить Абд эль Мутталиб, дед пророка, то есть сто верблюдов.
— Сто верблюдов! — воскликнул шейх.-— Это все, что я имею. Но пусть будет так. Зато я буду жить вместе со своим сыном и женой. И все же знай, я твоего родственника не убивал. Человек, от руки которого он погиб, мертв. Ты сам его застрелил, когда мы хотели напасть на вас по дороге к вади Башама.
— Тогда мы квиты, и пленники могут быть освобождены,— сказал я.
Их сразу же развязали.
Абд эль Бирр не мог со сломанной ногой отправиться в путь. Шейх: эль белед объявил, что охотно предоставит ему кров вместе с его семьей. Он также пригласил и меня.
Он и все остальные наши противники поклялись, что ничего не имеют против нас, но даже наоборот, они являются нашими друзьями и братьями и готовы нас оберегать от всех. Мне показалось, что их уверения звучат искренне, и я принял их предложение погостить.
В доме старосты я после перевязал ногу шейха. К счастью, перелом не был открытым. На следующее утро пациент чувствовал себя настолько хорошо, что позвали кадия, чтобы тот снова соединил его с женой.
Если бы я не был гяуром, он взял бы меня свидетелем на эту свадьбу. Так что эта честь была предоставлена Умару. Обряд растрогал моего друга настолько, что он вместо поздравления сказал старым новобрачным:
— Вы сделали меня свидетелем своего нового счастья, которое может испортить лишь бедность. Поэтому я отказываюсь от кровного выкупа и дарю его вашему сыну. Пусть из мальчика вырастет человек мужественный и мудрый, в такой же степени, в какой этот ребенок был приятен и мил. Шейх склонил голову, а прекрасная Зарка не могла от волнения вымолвить ни слова, только ее синие глаза переполнились слезами.
Мы оставались в Ракматане еще полных три недели, и нас содержали там на положении самых высоких гостей.
Украденное ружье я получил назад в целости и сохранности, а хаддада получили обратно свои деньги. Лишь жизнь Месуду никто не мог вернуть.
ГИТАНО (Цыган)
Суперкарго (Капитан или владелец торгового судна) поудобнее расположился в кресле, в то время как лодка спокойно плыла во тьме, и начал рассказ:
— Это случилось 29 июня 1875 года. В то время дон Карлос еще возлагал надежды на испанский трон, и дела его в целом были не так уж плохи. Как раз за два дня до этой даты он произвел большой смотр своих войск в Толосе. По такому случаю я наконец имел честь этого сеньора увидеть и пожелал его аудиенции. Я хотел напомнить ему о неоплаченных счетах за товары, поставленные нашей фирмой, но подобные напоминания хозяин и его подчиненные очень плохо переносят, и я в конце концов даже был рад, что мне удалось выбраться целым и невредимым. Но я должен был наверстывать упущенное время: поэтому не стал возвращаться в Сарагосу через Памплону, как обычно, а воспользовался мулой (Караваи мулов), направлявшейся в Альфар. Оттуда я хотел взять лодку и по Эбро добраться домой.
Мулеро был астурийцем с мрачным лицом и прожженным контрабандистом. Он говорил мало, зато обильно ругался. У него в печенках сидели карлисты, которые во время последней поездки от французской границы до Альфара задержали его и отобрали не только товары, но и животных.
По дороге к нам пристали еще двое гитанос, молодой человек, которому на вид было лет двадцать шесть, и девушка лет восемнадцати. Они были исключительно красивыми людьми, и каждое их движение отличалось гордой грацией, которая вообще-то более присуща кастильцам, чем цыганам. Еще более, чем их облик, мое внимание привлекло поистине рыцарское отношение гитано к своей спутнице, его желание облегчить трудности пути. Я не понимал, о чем они говорили между собой, но когда говорил молодой человек, его голос звучал успокаивающе и возбужденно. Ничего не ускользнуло от внимательного глаза, в том числе и то, что под улыбкой скрываются опасение и беспокойство.
— Санта мадре де диос! Святая матерь божья! — пропыхтел мулеро,— среди этих скал — словно в зале. Нам везет, потому что через минуту мы прекрасно отдохнем в холодке. Неподалеку отсюда расположена станция моего друга Диего Бонамарии. Собственно, была расположена. Карлисты там свой кусок урвали. Все разрушили, дом сожгли, забрали все, что можно было.
Тропа свернула, и перед нами появился сгоревший дом.
— Если я им великодушно простил свои товары и своих мулов, то уж этого я им простить не могу. Они убили Диего. Я им отомщу за него.
Мы слезли с мулов, сняли упряжь, связали им передние ноги и отпустили их. Теперь каждый высматривал для себя тенистый уголок, чтобы минутку подремать.
Я не мог уснуть и видел, что гитано тоже не спит и сидит, опершись о стену, словно бы караулит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74