Бальтазар даже головой кивает, вроде
как одобряет, ну а в конце и говорит: "Что за чепуху вы тут мне
несли?". И злой такой становится и кричит: "Следующий!". Следующий
приходит побашковитее, про энергетический принцип ему завирает, про
то,про се. Бальтазар, конечно, дураком его обзывает, говорит, тупицы вы
отборные. А ему-то нужно всего было сказать, - курчавый сделал паузу и
изрек не своим голосом: - "Волчок потому переворачивается, что низ у
него красный, а верх белый." Конечно, совестно такое при товарищах
говорить, вот народ и мялся, надеялся на снисхождение. Но Бальтазар не
знал снисхождения, сволочь была отъявленная, без страха и упрека. В
конце концов народ ломался, говорил, чего надо, и зачет получал. Я же
пять раз ему сдавал. Ну, думаю, собака, хрена ты от меня получишь. Я в
анналы полез, стариков с пятого курса нашел, говорят, бесполезно,
Сидоров, все ему так отвечали, и не таких обламывал; и наверх писали, и
на низ, у него там лапа; так что можешь посопротивляться, конечно, для
очистки совести, и услади ты его уже, неужели жалко. А мне жалко!
Противно врать, нет, я, конечно, не ангел, врать приходилось, но тут
же, извини меня, физика, чистая природа. Как же я могу природу
оскорблять, ведь она, бедная, фундаментальным законам подчиняется, а не
директивным документам.
-А ты уверен? - перебил однокашник.
-То есть? В каком смысле? - оторопел Сидоров.
-Ну, что природа фундаментальныи законам подчиняется? - однокашник
загадочно улыбнулся.
-Ты че, шутишь, что ли? Погоди, дай, доскажу...
-Ладно, ладно, я слушаю. Дальше, - примирился Горыныч.
-В общем, пошел я в пятый раз сдавать, ничего не решил, думаю, по
обстановке выяснится, - продолжал Сидоров. - Оставалось нас таких двое.
Бальтазар меня вызвал первым и спрашивает: "Так как же у нас с
китайским волчком?" Смотрю я на него, собаку, думаю, врезать бы тебе
сейчас по очкам, инквизиторская рожа. Эх! - курчавый вынул соломинку из
фужера и допил залпом фирменный коктейль. - Сказал я ему, собаке, про
колер. Ох, и рожа у него была довольная, ты себе не представляешь. Ведь
он, наверно, от бабы такого наслаждения не испытывал, как от меня. Я
даже пожалел, думаю, сколько он еще таких удовольствий за свою жизнь
поимеет. Вышел я как оплеванный, встал у дверей, и захотелось мне на
того, второго посмотреть. Ну каюсь, наверно, решил посмотреть, как
другие ломаются, чтобы самому не так противно было. То есть, как бы
по-бальтазаровски вылечиться, я тогда и подумал: наверно, этот собака
Бальтазар тоже от чего-то лечился нами, при помощи волчка китайского. В
общем, смотрю, вызывает он этого мальчишечку, достает игрушку, ставит
ее на стол и крутить начинает. Вертится бальтазаровский волчок на белой
ножке. И вдруг этот мальчишечка лезет к себе в карман и достает
оттудова такой же точно китайский волчок, но с красным верхом, и
закручивает рядом. Господи, думаю, что же это, так прсто?! А Бальтазар
весь посинел, схватил зачетку того парня и - в дверь, да мне по носу и
заехал. А после Бальтазара в больницу увезли, где вскоре и почил от
инсульта. Я даже на похороны ходил. У него родственников, оказывается,
никого кроме дочки, но и та не плакала. Кстати, там я себе жену и
нашел, вот так, Горыныч.
Горыныч, не зная, что сказать, многозначительно покачал головой,
мол, вот она, судьба непредсказанная.
-Так ты знаешь, кто этот мальчишка был?
Горыныч пожал плечами.
-Ты и был, Горыныч, - курчавый достал ломтик лимона и встряхнул
фужер, на дне которого завертелся истаявший кусочек льда.
-Не обижайтесь, Сидоров, - дружелюбно сказал Горыныч. - Я теперь,
кажется, вспомнил.
-Я не обижаюсь, - ответил сокурсник. - Я ж понимаю, что для тебя
это - так, эпизод. Я потом за тобой следил, и не один я, Горыныча все
знали и уважали. Говорили, вот это будет теоретик. Потому никто не
удивился, когда твою дипломную на кандидатскую выдвинули. Ну, думаю,
прогремит, Горыныч, по всей стране. Куда же ты пропал после
университета? Я все журналы первое время просматривал, искал твои
работы. Ничего не нашел. Я уже грешным делом, извини, похоронил тебя,
думаю, помер мужик, раз его не слышно. А он вот где, в нашем болоте.
Как же так?
-Так сложились обстоятельства.
-Ты что же, науку бросил? - не унимался Сидоров.
-Можно сказать и так, - жалко улыбнувшись, согласился Горыныч.
-Да-а, жизнь - непредсказуемая штука. Знаешь, Горыныч, я одну вещь
для себя открыл. Потом уже, много позже. Я ведь по своей детской
наивности как раньше думал: если ты человек толковый и работящий, то и
претендуй на первую роль в жизни. А пожил немного и понял, ни фига
подобного, смотришь, был человек дурак дураком, лыка не вязал, ходил,
другим в рот заглядывал, а теперь уж докторишка, да еще заведующий
сектором каким-нибудь, а то и в академики метит. Отчего это так,
Горыныч, происходит? Почему толковые люди в дерьме оказываются, а? Так
вот я тебе скажу, это оттого, что все мы бальтазаровский зачет в свое
время сдали, - Сидоров наклонил свою курчавую голову и Горыныч заметил
на темечке у него раннюю плешь.
-А выпьем-ка еще, Сидоров! - вдруг загорелся Горыныч.
-Ты знаешь, - засмущался Сидоров, - у меня вот только десятка...
-Чепуха, деньги есть. Эй, официант!
Они взяли еще коктейли и закуску. Тем временем ресторан оживал.
Заиграла шумная музыка, послышались хлопки шампанского. Курчавый
родственник доцента Бальтазарова обрушивал на собеседника все новые и
новвые воспоминания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163