.. веселье, радость. Теперь, в зрелом возрасте, огляд
ываясь назад и воспринимая прошлое как не очень ясную янтарную ферротип
ию, он понимал, что она Ц да как же ее звали? Ц была первой претенденткой н
а звание главной любви всей его жизни.
Такого самообладания, как у нее, Старлиц не встречал ни у кого. Они почти н
е могли разговаривать, но такова жизнь. Ее привлекательности мог позавид
овать разве что столб. Принять с ней вторую позицию можно было только пос
ле смертельной схватки. Он никогда не видел ее совершенно обнаженной, да
и не больно-то хотелось. Все это даже отдаленно не походило на любовные св
идания. Нет, это были два соприкоснувшихся со всего размаху чуждых мира. З
емлетрясение, неодолимая сила тяжести, разнузданные природные стихии.

Почти все время она молча отстаивала свою честь, а через два раза на трети
й начинала вдруг так же молча ее отвергать. Секс с ней был малопривлекате
лен, ибо даже для молодого парня, каким он тогда был, этот секс больше похо
дил на тяжкий труд. Нет, причина, по которой его так привлекала Консуэла (в
от как ее звали Ц Консуэла! Ц или что-то вроде этого), заключалась в прису
щем ей бескрайнем, освобождающем душу резервуаре сугубо индивидуально
й, какой-то сектантской подлинности. Сказать, что она была горяча в постел
и, было бы сильным преувеличением, но жизнь становилась для него плените
льнее после того, как он покидал ее постель. Он выбегал от нее ночью, корча
сь от мужской неудовлетворенности, Ц и Чикаго почти переставал существ
овать. Огромный, мишурный город в самом сердце бескрайней страны погибал
в неземном огне, как плод фантазии Ван Гога. Он чувствовал, что способен п
роходить сквозь железобетонные стены рвущихся ввысь небоскребов. Он мо
г бы пять месяцев продержаться на высеченных между ними искрах, на порож
дении титанического трения между ней и реальностью мира янки. Быть с ней
было все равно что побывать на Луне.
Она никогда ни о чем его не спрашивала. Ее ничего не удивляло; вернее, все, ч
то он делал, поражало ее в равной степени Ц то есть не поражало совершенн
о. Месяц за месяцем росло его отчаяние, он делался все более жесток, все бо
лее безумен. Он прибегал к сложным приемам, чтобы разрушить неприступную
крепость статус-кво. Он чувствовал, что, проделав незаметно дыру ниже ее
ватерлинии, сумеет заразить ее своей вселенной. Он ставил опыты: завалил
ее одеждой, украденной из особняков в Оук-Парк, притащил ей ворованный цв
етной телевизор, надел ей на голову драгоценную диадему, однажды преподн
ес краденую норковую шубу.
А она продавала одежду на барахолке, телевизор отдала матери, драгоценно
сти сложила в шкатулку, шкатулку потеряла. Даже в разгар чикагской зимы о
на отказывалась надевать норковую шубу, хотя однажды он увидел, как она е
е поглаживает с печальным изумлением. Все остальное Ц вибратор, бюстгал
ьтер самого большого размера с силиконовыми подкладками, съедобное ниж
нее белье Ц образовывало один бескрайний, однородный, демонический пей
заж, оставалось непристойным мутным хаосом под звенящей струной целому
дренности. Она была бесконечно обыкновенной и невыразимо далекой. Иметь
с ней дело было все равно что тряхнуть бутылку с колой, сковырнуть крышку
Ц и захлебнуться лавой вулкана Килауэа.
Его она не берегла. Ей было невдомек, что значит льстить самолюбию, выпраш
ивать подачки, изображать девичье счастье. Она даже сама выносила свой м
усор. Его роль в ее жизни была совершенно символической. Для Консуэлы он о
лицетворял весь мужской пол, ее экзистенциальное столкновение с мужски
м началом. Больше никто не стучался в ее женский мир, и после его ухода она
спокойно довольствовалась воспоминаниями. Высшие силы нашли его на зад
ворках, отряхнули и подсунули Консуэле, ибо ее внутренний мир нуждался в
неизбывном кошмаре.
А потом он познакомился с ее матерью. Длинные седые космы, страшные желты
е бельма, ольмекская сантерия
Сантерия Ц синкретическая афроамерикан
ская религия.
. Не продержавшись и тридцати секунд, он бросился прочь из жертвенн
ой пирамиды. Дальше пути не было. Он подарил ей краденое кольцо с бриллиан
том в форме хоккейной площадки, предложил заключить брак (на нейтральной
территории Ц в синагоге) и улететь с ним в Ливию. Консуэла обдумала предл
ожение и пришла к непоколебимому заключению: сказала твердое «нет». Тогд
а он выбросил кольцо в озеро Мичиган, несколько минут поплакал и в ближай
ший понедельник улетел в Ливию один. Все кончилось.
Ливия оказалась великолепной, он получил все, чего хотел, даже больше. Тол
ько Ц теперь он это знал Ц ему уже не было суждено так сильно привязатьс
я к женщине. Секс остался ему доступен, но движущая сила иссякала. Он уже н
е бился с разбегу головой в стену, а мог в лучшем случае побриться, приодет
ься, протянуть деньги Ц и ждать. Иногда дожидался, иногда нет. Он не горев
ал. Все хотя бы отдаленно напоминающее роман уходило дальше и дальше. Сек
с утратил смысл, который он не мог бы контролировать, и более не сулил ему
истинных последствий. В его крови, в самом его существе не осталось будущ
его.
Ц Папа!
Ц Что?
Ц Эй, папа!
Ц Да что тебе?
Зета высунула из-под одеяла всклокоченную головку.
Ц От игры в «Нинтендо» у меня онемели пальцы. Скоро мы прилетим?
Ц Мы парим над океаном. Но в конце концов мы доберемся до места.
Таможня в Мехико была гостеприимна к обладателям паспортов, похожих на а
мериканские. В обменном пункте Старлиц опорожнил бумажник и снова его на
бил Ц теперь мексиканскими песо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92