Ц Ты сожительствуешь с психованным музыкантом, детка. Брось.
Ц Я Ц кумир. Он меня сломает?
Ц О чем ты?
Ц Он меня сломает, да? Вечно он заставляет меня читать эти свои дурацкие
книжки, где совершенных женщин ждет смерть.
Ц Макото мог бы тебя сломать, но я уверен, что он этого не сделает.
Ц Значит, он меня бросит? Ради другой богини? Ц Оставаясь в солнечных оч
ках, Барбара поджала губы.
Ц Да, бросит. Когда ты его похоронишь. Когда его не станет.
Ц А не ради другой богини?
Ц Ни в коем случае.
Ц Это хорошо. Ц Судя по ее виду, у нее отлегло от сердца.
Ц Успокойся, Барбара. У ситуации есть преимущества. Макото не замечает, к
ак ты стареешь. Он тебя вообще не видел. Он видит только волшебство. Ц Ста
рлиц перевел дух. Ц Люди любят кумиров из-за звезд, сыплющихся у них сами
х из глаз. Макото Ц твой главный поклонник. В некотором смысле это обуза,
но это можно пережить.
Ц Я вынуждена жить на пьедестале.
Ц Конечно, но только до тех пор, пока он не умрет.
Барбара потерла щеку.
Ц Пораскинь мозгами! Ты трижды в день занимаешься аэробикой-хулу, а твой
мастер игры на укулеле
Укулеле Ц маленькая четырехструнная гавайская гитара.
жует мясной фарш и курит марихуану без фильтра. У этого сюжета возм
ожен один-единственный конец. Есть все шансы, что ты переживешь Макото на
двадцать Ц двадцать пять лет и получишь все. Конец кумирам и толпам, ты са
ма себе хозяйка Ц пожилая дама, которой не нужно думать о сексапильност
и, фотографировании, восхищенном свисте вслед, вызовах на бис. Пожилая же
нщина с кучей собственных денег Ц это же совсем другая жизнь! Никто на св
ете не может тобой помыкать: мужчины перестали тебе приказывать, потому
что больше тебя не замечают. Вот когда ты станешь собой!
Ц Это мое будущее? Говорят, ты умеешь предсказывать будущее.
Ц Дай-ка мне для верности ладонь. Ц Подавив зевок, Старлиц пригляделся
к узору линий. Ц Все правильно.
Барбара выдернула у него руку и смущенно потерла ладонь.
Ц Я подумаю обо всем этом.
Ц Подумай, очень тебе советую. Пораскинь мозгами. Трудно стать собой, ког
да ты всю жизнь ублажала других.
Барбара оглядела сад. Разговор давался ей с большим трудом.
Ц Ненавижу эти мерзкие розы! Они Ц будущее, но не мое. Я рада, что уничтожи
ла все до одной. Ц Старлиц молча кивнул. Барбара поймала его взгляд: Ц Ес
ли я дам тебе денег, ты уедешь и пообещаешь долго-долго не возвращаться?

8

Озбей прислал за ними в стамбульский международный аэропорт имени Атат
юрка правительственный лимузин. Кожаная обивка сидений блестела от час
того ерзанья высокопоставленных турецких бюрократов. В салоне пахло ли
хорадочным курением и злоупотреблением ракией. Зета бросила свой рюкза
чок с символикой «Большой Семерки» на пол и загородилась желтой от никот
ина кружевной занавесочкой. Старлиц, измученный дальним перелетом, тупо
прилип взглядом к окну.
Вот он и вернулся в Стамбул, хотя не планировал проводить здесь так много
времени. Этот город привлекал его неотвратимо. Он был гораздо сильнее ег
о, так что никто не мог бы ему помочь. Город по горло утопал в непроглядной
выгребной яме истории. Стамбул был неофициальной столицей многих истле
вших империй и по очереди именовался Византией, Византом, Новым Римом, Ан
тузой, Царьградом, Константинополем...
Застряв в адской турецкой пробке, водитель включил радио и принялся прок
линать футбольный матч. Судя по надписям на номерных знаках машин, город
состоял из множества отдельных городов: Галата, Пера, Бешикташ, Ортакой. Э
то был мусульманский Лондон, исламский Нью-Йорк, смешение непохожестей
и противоположностей, вроде Блумсбери или Бронкса.
Стамбул. Грозящие обрушиться византийские акведуки, заросшие плющом и о
бвешанные турецкими знаками, запрещающими парковку. Привычные к смогу у
личные торговцы с бубликами на палочках. Желтые бульдозеры на огромных р
езиновых колесах у стен мечетей. Ночные клубы для непритязательных тури
стов, готовых любоваться танцем живота в украинском исполнении. Огромны
е желтые плакаты, призывающие заскучавших турецких домохозяек изучать
английский. Банкоматы в будочках, похожих на минареты. Лавки со сластями.
Каштаны. Пятнистые уличные собаки доисторических пород, несущие вечную
вахту у помоек.
Стамбул был живее Софии, Белграда, Багдада. Двадцатый век не сумел, как ни
пытался, расправиться с этим городом. Стамбул утратил столичный статус,
но все еще стоял на собственных ногах, превозмогая боль. Его не разрушали,
не завоевывали, не подвергали ковровым бомбардировкам, никогда не прину
ждали существовать за счет чужих страданий.
И первейшей причиной этого было и осталось турецкое олицетворение двад
цатого века Ц Кемаль Ататюрк. Он был воинствен и не выпускал из рук оружи
е. Он основал турецкую республику, выгнал пашей, положил на полях битв нес
метное количество греков, присвоил Турции новое имя, одарил ее новым алф
авитом, конституцией, флагом. Этот мусульманский Муссолини заставил ход
ить турецкие поезда, но каким-то чудесным образом избежал фашистской за
падни.
Поэтому из кучи диктаторов двадцатого века Ц Насер, Чаушеску, Диас, Пол П
от и еще сотня других Ц один Ататюрк остался жить в умах и владеть ими. То
лько он один из всех самозванных «спасителей наций» мог не опасаться нас
тупления Y2K. Благодарные турки не стали бы переименовывать названные его
именем улицы, сносить аэропорт его имени, валить десять тысяч его бронзо
вых бюстов и мачистских конных статуй.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92