Ц Где ты раздобыл такую суперсовременную птичку, ас?
Ц У нас, пилотов-контрабандистов, нет друг от друга тайн. Замысел принад
лежит одной немецкой фирме пневматических устройств. Она производит ро
боты, воздушные шары, целые надувные дома с надувными крышами и балками...
Как видишь, все просто: взлет Ц посадка. Горячий воздух, только и всего. Ни
кто не знает, как это работает и куда летит. Совсем как русский банк, Леха.

Старлиц уважительно кивнул.
Ц Всецело поддерживаю!
На пляже появились двое киприотов-велосипедистов шести-девяти лет в по
лосатых футболках и с улыбкой до ушей.
Ц Скажите им, что это волшебный цыганский шатер, Ц посоветовал Старлиц
заправщику. Ц Сейчас мы исчезнем внутри шатра.
Испугавшись услышанного, мальчишки унеслись на своих велосипедах так б
ыстро, как только позволила их детская прыть.
Ц Дамы вперед, Ц сказал Хохлов и подал руку Зете. За ней последовал Стар
лиц.
Ц Ненавижу этот драндулет! Ц пискнула Зета, втискиваясь в сиденье разм
ера и формы спального мешка. Ц Ни орешков, ни кино! Почему нельзя летать, к
ак все нормальные люди?
Ц Дядя Пулат Ц русский, Ц объяснил Старлиц. Ц У него переходный перио
д. Мы должны проявлять вежливость.
Двигатели зачихали, потом дружно взвыли. Хохлов ловко погрузился в пилот
скую ячейку, надел круглый прозрачный шлем и взялся за ромбовидный джойс
тик, словно позаимствованный из «Нинтендо». Чудо-машина нехотя прокатил
ась по асфальту, с трудом поднялась в воздух и полетела над морем.

5

Через несколько дней, вознесясь на высоту тридцать тысяч футов над Атлан
тикой, Старлиц допил купленный у стюардессы виски и прижался ноющим заты
лком к маленькой подушке.
Как сказал ему однажды незнакомый пожилой немец, наивысшее блаженство в
жизни Ц глубокий сон в мягкой постели. Раньше он не был фанатиком мирног
о сна, но после разговора с тем немцем стал относиться ко сну серьезно. Есл
и бы он прожил на свете так долго, как тот немец, то его ночи тоже стали бы бе
ссонными, полными кошмарных воспоминаний: о не менее страшных вещах, чем
сталинские пушки на вмерзшем в снега Восточном фронте.
Зета съежилась комочком под тонким одеялом. В одиннадцать лет человек вс
е делает исступленно, даже спит. Стюардесса шла по проходу с застывшей ул
ыбкой профессионалки, проводящей жизнь вне часовых поясов. Старлиц отда
л ей три пустые бутылки из-под виски и пять пустых пакетиков из-под арахи
са. Она взяла все, ни разу не встретившись с ним взглядом, и равнодушно дви
нулась дальше. Глядя, как она удаляется, он поймал себя на том, что ее зауче
нная вихляющая походка о чем-то ему напоминает.
Покопавшись в памяти, он хлопнул себя по лбу. Он вспомнил все, кроме имени.

Девушка из Чикаго. Она каждый вечер прибиралась в берлоге чикагского пол
итикана. Она работала уборщицей. Старлиц проводил бессонные ночи в компа
нии жуликов, подсчитывая гонорары и куря сигары, а эта малявка, как ее там,
орудовала тряпкой и, таская из угла в угол ведро, постепенно вошла в его жи
знь.
Он не мог вспомнить ее лицо. Росту в ней было всего пять футов, зато в ширин
у она была неохватной. Хрупкой ее можно было бы назвать только в насмешку:
она была крепкой и сильной, как трактор. Она запросто протащила бы на плеч
ах козлиную тушу через всю Мексиканскую пустыню, обутая в одни гуарачи
Гуарачи Ц
кожаные сандалии.
, не морщась и не жалуясь. Большинство молодых людей не обращали на н
ее внимания, а хозяева офиса вообще в упор ее не видели. Они никогда к ней н
е обращались. Она находилась за пределами их вселенной.
А он ее заметил. Поняв, что он не сводит с нее глаз, она оторвала взгляд от св
оей тряпки, и он увидел, что она похожа на нежную лань. То был не призыв самк
и, а отважное вторжение в историю его жизни.
Сейчас, мучась ностальгией и борясь с пьяным головокружением, Старлиц вс
поминал прошлое, ненавидя неудобную подушку и тщетно пытаясь устроитьс
я поудобнее. Он видел их спальню, чувствовал ее запах, перебирал ее жалкое
бельишко, помнил каждую ее черточку Ц но не имя.
Сперва он попытался ее одурачить: сказал, что поможет ей как следует выуч
ить английский. Со своим ломаным английским она кое-как могла платить за
комнату и покупать матери хлеб и разные мелочи. Но заговорить так, как гов
орят настоящие североамериканцы, она бы никогда не сумела. Их шустрая ре
чь не укладывалась в ее бедной голове. Все ее внутренние ресурсы шли на од
но колоссальное, сверхъестественное усилие: на старание не дать умереть
своему непостижимому внутреннему миру.
Их связь, если это можно так назвать, продолжалась одиннадцать месяцев. В
орочаясь в жестком кресле эконом-класса, Старлиц подсчитал, что никогда
так долго ни с кем не оставался. После бесплодных уроков языка он с наслаж
дением ее наряжал и вез в город Ц на дискотеку, в хороший ирландский бар,
в дорогой ресторан. Ему доставляла наслаждение ее неспособность прочес
ть меню и что-либо сказать официанту, при том что ее наряды стопроцентной
американки, на которые раскошеливался Старлиц, стоили годового заработ
ка официанта. Он вел ее в чайнатаун, поил рисовым вином и кормил упоительн
о вкусными и безумно острыми сычуанскими блюдами. Он испытывал примитив
ный, животный восторг, видя, как ее белоснежные зубы дробят крохотные кук
урузные початки.
С тех пор минуло двадцать лет, но воспоминания о несуразности всего этог
о и теперь вызывали у Старлица улыбку. Он очень старался, их связь много дл
я него значила. Это было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92