Может быть, после всей этой истории он научится работать.
— Ну, а что особенного наработал ты? Брату вечно приходилось тебе помогать.
— Мое несчастье заключалось в твоем приданом и еще в том, что можно было постоянно рассчитывать на поддержку твоего брата. Без этого я бы работал совсем по-другому и исход был бы другой. Обеспеченный тыл делает человека легкомысленным и вялым! Если б твой брат с самого начала отказал мне в под-
держке, так я бы сейчас ехал за границу не банкротом а одним из состоятельнейших фабрикантов Латвии.
— Значит, мой брат своей помощью испортил тебя? Смешно!
— Ничего смешного. Слишком близкое и доступное богатство всегда портит людей. Я действительно не был раньше таким легкомысленным, как теперь,
Жена больше не отвечала Зутису, а стала укладываться в постель, чтоб помечтать на покое о Венеции, о чудесных каналах и плывущих гондолах. Вовсе не так уж плохо, что муж уберег кое-какую мелочишку на прожитье за границей. Зутис тоже улегся спать. Последние дни в Риге были не только тяжелыми, но и хлопотливыми, а теперь можно отсыпаться. В ночной тиши поезд уносил их обоих, спокойно спавших, в широкий мир.
Цеплис все время чувствовал себя так, словно у него выросли крылья. Он не только победил, но и вконец разорил Зутиса, и при этом акционерное общество не только не пострадало от банкротства Зутиса, но еще и получило наличные деньги, лежавшие до сего времени в векселях. Теперь на собраниях акционеров Зутис будет совершенно безвреден. Следует еще проучить Цирулиса, и тогда все будет в порядке, оппозиция будет раздавлена на долгое время. Да Цирулиса уже нечего и давить: после неудач Зутиса он стал тише воды, ниже травы и ни в чем не мешал деятельности Цеп-лиса. Кроме того, предстоящие выборы в сейм не давали Цирулису покоя, и у него не было времени прийти ни на одно из заседаний правления «Цеплис». Он даже не ходил за своим жалованьем, а по телефону просил Цауне, чтобы приносили на дом.
Цирулису грозили крупные неприятности из-за какого-то предприятия по размолу соли, для которого он выхлопотал солидные государственные кредиты. Вначале мельница работала хорошо, и всем ее владельцам валила изрядная прибыль. Неплохо подзаработал и Ци-рулис. Прослышав об этом, появились предприимчивые люди, наставившие соляных мельниц по всей республике. Скоро в Латвии оказалось намолото столько
столовой соли, что ею можно было бы засыпать весь Рижский залив от мыса Колка до Айнажи, превратив его в Мертвое море, где стремига оказалась бы уже соленой, без всякой засолки. Жители Латвии солили все, что можно, однако не могли потребить всю намолотую соль. Начался кризис, на некоторое время приостановленный щедрыми государственными субсидиями. Попечениями Цирулиса изрядную государственную ссуду получило и первое в Латвии предприятие по размолу соли, возглавляемое депутатом Цирулисом. Теперь, с помощью государственных кредитов, началась борьба солемельниц не на жизнь, а на смерть. Опять мололи соль день и ночь, считая, что заработано много — если удастся продать намолотое. Но покупатели не объявлялись — все магазины и склады были забиты мешками с солью. Лишь всемирный потоп мог бы быстро уничтожить излишние запасы соли, потому что жителям, даже если бы они питались одной только солью и если бы она была всем им по вкусу, удалось бы истощить эти соляные запасы даже не за годы, а только за десятилетия. Поэтому случилось так, что солемельницы не выдержали кризиса и обанкротились все почти одновременно. Государство потеряло свои деньги: ведь заложенное оборудование соляных мельниц имело бы ценность лишь в том случае, если бы можно было пустить его в ход; но это было невозможно. Стали искать виновных, причинивших государству убыток. Таковых, конечно, нашли, и среди найденных был депутат Цирулис. О них раззвонили во все колокола и, мягко выражаясь, назвали казнокрадами. О том, что сама эта казна действовала нелепо, кредитуя чересчур много соляных предприятий, никто, конечно, и не помыслил.
От этого соляного потопа больше всех пострадал Цирулис. Накануне выборов его безупречная депутатская репутация оказалась запятнанной, будущий мандат под угрозой. Цирулис надеялся вернуть государству полученную предприятием ссуду, но совладельцы мельницы только посмеивались над наивным депутатом При банкротстве предприятия имеют значение лишь те ценности, которые можно заложить и превра-
тить в деньги. А честь, хотя бы это была даже честь депутата сейма, в случае банкротства никакой ценности не представляет. Ее можно было использовать и довольно высоко оценить только вначале, когда предприятие создавалось, когда оно нуждалось в хорошей репутации и доверии для получения кредитов. Подлинные виновники банкротства свалили все на Цирулиса, так как он числился главой предприятия и получал приличное жалованье, ничего не делая и не интересуясь работой мельницы.
Напуганный всем этим, Цирулис намеренно оторвался от деятельности акционерного общества «Цеп-лис». Кто знает, что там в конце концов получится? Он вышел бы и из правления, если бы не весьма солидное жалованье, особенно необходимое во время предвыборной борьбы. Пусть уж лучше распоряжается сам Цеп-лис, а Цирулис будет получать только жалованье. После выборов, если он останется в сейме, можно будет махнуть рукой на коммерцию и целиком отдаться политике. Он попытается стать министром, и это тоже даст довольно изрядные доходы. А с этими коммерсантами одни неприятности. Они считают, что репутацию депутата не надо оберегать, а только использовать по возможности выгоднее, хотя бы даже и нечестными способами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133