Можно остаться в кабинете и ждать, пока она не придет сама. Но беда в том, что его мучила жажда, да. и есть захотелось. С едой еще можно бы потерпеть, но жажда мучила невыносимо. Во рту пересохло, глотка горела, как ошпаренная. Цеплис почувствовал, что его снова охватывает гнев. Исключительно лишь из-за Берты ему приходится так страдать! Если бы она пришла и извинилась за свой проступок, Цеплис немного пожурил бы ее и простил. А что делать теперь?
Наконец он не выдержал и, измученный жаждой, вышел из кабинета. Берта сидела в соседней комнате и что-то читала. Когда вошел муж, Она захлопнула книжку и, как ни в чем не бывало, поспешила навстречу.
— Ну, здравствуй, пропащая душа! — весело воскликнула Берта. — Вот это поспал, — целый день! Хочешь кушать? Обед еще теплый.
— Я пить хочу. — Цеплис намеревался говорить сердито, но получилось ласково.
— Правильно, сначала попей. Эльза, принесите барину сельтерской. — В голосе Берты звучала радость, и Цеплис почувствовал, что его злость совершенно неуместна. Он сам удивлялся — куда девались все чувства, одолевавшие его в кабинете. Близость Берты сразу спугнула их.
— Ты выпьешь сельтерской, покушаешь и тогда расскажешь мне, как прошло собрание. Да, милый? Я так хочу знать. Весь день сгорала от любопытства, но не хотела тебя тревожить. Разве я не паинька? — щебетала Берта, наливая сельтерскую в стакан. Цеплис пил и не понимал, отчего, собственно, ему становится Лучше — от пузырящейся жидкости или же от щебег тания жены. Но даже против воли -ему становилось, лучше, и Цеплис в душе радовался, что он опять возле Берты и может с ней поделиться.
— Ты совсем паинька, и только поэтому я тебе все расскажу, — ответил он уже немножко веселее.
— Ты, наверно, собирался меня как следует выбранить?
— Почему же? Вовсе нет.
— Не надо отпираться. Ведь ты же и утром только из-за меня так налетел на Эльзу! И потом я слышала, что ты давно проснулся, а все не выходишь. Наверно, придумывал, как бы получше пробрать меня?
— Неправда, я все время спал, а утром вовсе не сердился на тебя. — Цеплис отпирался, потому что ему было стыдно перед нею. Стыдно за свою злость и за свое долгое раздумывание. Да, Берта настоящий ангел! Все видит, все чувствует и никогда не выходит из себя. Ну, о вчерашней выходке не стоит говорить.
— Ты, наверно, не можешь забыть мое вчерашнее легкомыслие? Прости, милый, свою озорницу. — Берта шалила и нежно прижималась к Цеплису.
— О таких мелочах не стоит вспоминать. Нам теперь нужно поговорить о более серьезных вещах. Надо обсудить предстоящие дела.
— Ах, значит, все мои поступки это такие мелочи, что их не стоит даже вспоминать и прощать? — закапризничала Берта.
— Ладно, прощаю, только не сердись.
— Что ты прощаешь? Я ничего не сделала. Скорее тебе надо бы просить у меня прощения. Но это потом, когда покушаешь. Теперь идем обедать, мне ведь тоже хочется есть. — Она схватила мужа за руку и с хохотом потащила в столовую.
Обедали они оба с аппетитом, особенно Цеплис. Он был голоден и почти не разговаривал за едой. Берта, наоборот, болтала без умолку и всячески вышучивала мужа, не давая ни на минуту забыть о своем присутствии. Кофе они пили в гостиной, и тут Цеплис принялся подробно рассказывать о ходе вчерашнего собрания. Сначала он изложил самое главное, а потом вернулся к деталям и остановился на своих впечатлениях. Берта слушала с глубоким вниманием, время от времени расспрашивая о подробностях. Можно было заметить, что она руководствуется не только любопытством, но действительно хочет все понять и узнать. С одной стороны, Цеплису это нравилось, но с другой — напоминало допрос с выпытыванием самых мельчайших подробностей. Однако настроение у него было такое хорошее, что он охотно повторял все эти мелочи. Правда, о ночных похождениях после общего обеда Цеплису говорить не хотелось, да, в сущности, он всего и не помнил. Но Берта была так деликатна, что не только не расспрашивала об этом, но даже сама перевела разговор на другую тему. Это еще больше улучшило расположение духа Цеплиса, хотя в ночных похождениях, собственно, не было ничего, такого, о чем нельзя было бы рассказать жене.
— Теперь, когда ты мне все, рассказал... — Берта остановилась на половине фразы, и Цеплису показалось, что жена иронизирует.
— Я вовсе не утверждаю, что рассказал все, — возразил он.
— То, нерассказанное, можешь оставить при себе, я совсем не хочу знать. Пусть и у тебя остается какая-нибудь тайна, не открытая жене. Не то у меня одной будут тайны, а у тебя нет, — Берте попрежнему было весело.
— Ты высмеиваешь меня, чтобы отплатить за вчерашнее?
— Зачем? Оставим вчерашнее, вместе с минувшей ночью. Я хочу поговорить совсем о другом. Ты еще не забыл, как однажды зимой уличил меня в том, что я поздно прихожу домой?
— Как можно, это забыть? И за все время ты не сказала ни слова.
— Теперь я хочу рассказать тебе все. Только наберись терпения еще на одну минутку и не начинай меня заранее бранить.
— Если уж я столько терпел, так теперь смогу выдержать и эту минутку. — В голосе Цеплиса зазвучала легкая ирония.
— Я не собираюсь тебя долго мучить, только прошу, чтобы ты меня не прерывал.
— Это я тебе обещаю твердо. — Цеплис хотел говорить спокойно, но в его словах прозвучали нотки скрытой тревоги.
— Видишь ли, мой милый, хороший друг, ты все время готовился к великим делам, которые принесут тебе не только несметное богатство, но и славу и... — Берте не хватило дыхания, И она не сразу нашлась, что сказать еще. Использовав это мгновение, Цеплис тотчас же вставил:
— Не только я, но и ты все время принимала живое участие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133