Некая девица жалуется, что вы ее соблазнили, и выставляет множество свидетелей, в том числе вашего Шофера Аулиса. Кроме того, составлен пространный обзор вашей деятельности в России, тоже подписанный множеством свидетелей. Одна из копий обзора находится у газетного репортера Крума. Большую роль в этой банде играет будущий зять Нагайниса, старший лейтенант Эдмунд Саусайс. Он учредил чуть не целую контору, нечто вроде частного детективного бюро, и
собирает о вас всевозможные сведения! Ве всяком случае надо немедленно что-то предпринять, чтобы разрушить их замыслы. — Муцениек откинулся в кресле.
— Откуда вы это знаете?
— На этот вопрос я отвечать не буду, вы же обещали не спрашивать. Лучше подумайте, что теперь делать.
— Что делать? Ума не приложу. Что это за девица, которую я будто бы соблазнил?
— Ее фамилии я не знаю, но говорят, дело очень серьезное. Вашу супругу тоже поставят в известность, или уже поставили, я не припомню.
Последние слова Муцениека еще больше расстроили Цеплиса. Он, очень опасался неприятностей с Бертой. Но которая же из многих соблазненных им девиц пожелала отомстить столь неблаговидным способом? И кому это понадобилось копаться в тех временах, когда он жил в России? Саусайсу вместе с Нагайнисом? Да, вполне возможно: ведь однажды в России Цеплис, вместо того, чтобы выручить Нагайниса, толкнул его в еще худшую беду. Теперь приходит расплата. Ах, проклятые завистники, не дают челрвеку покоя, а привязываются как раз тогда, когда могут очень сильно навредить. Заметив еще сидящего тут Муцениека, Цеплис закричал:
— Чего вам еще надо? Сами же наверняка помогали им собирать всякие сплетни, а теперь пришли рассказывать мне! Я вас ни капельки не боюсь. Такими молодчиками займется полиция!
— Ах, так? Я к вам как к другу, и мне же еще приходится выслушивать угрозы! Хорошо же! — И Муцениек, не прощаясь, выскочил за дверь.
Цеплиса вдруг охватил страх. Он чуть не бросился за Муцениеком вдогонку, чтобы позвать его обратно и извиниться, но не в силах был сдвинуться с места. Казалось, все основы жизни расшатались и все, созданное упорным трудом, рушится в прах. Ну и пусть себе рушится! Цеплис встал, ощупал свои карманы и вздрогнул: где же мой револьвер? Вспомнил, что он остался у Аулиса. Значит, не получить до утра. Жаль Впрочем, на что же он ночью? Нет, как раз ночью ре-
вольвер всего нужнее! Цеплис взял шляпу и вышел. Увидев Аулиса в машине, он вскричал: — Куда вы дели мой револьвер?
— Отдал вашей супруге.
— На что женщине револьвер! Он же мой.
— Супруга тоже ваша.
— Почему вы не уехали в гараж?
— Мне никто не разрешил. Ожидаю вас.
— Так отвечают только коммунисты! - опять взбеленился Цеплис, сам не понимая, отчего. Ведь Аулис всего лишь покорно ожидал распоряжений. Разве покорность — это коммунизм? Цеплис не узнавал себя. Нет, это не к добру: он теперь так быстро начинает горячиться и в горячке не соображает, что делает... Куда девалось его прежнее спокойствие и самообладание! Да, но сегодня все они будто сговорились играть на его нервах: сначала Цауне со своими любовными похождениями, потом Аулис с револьвером, Бриедис с явно мошенническими замыслами, обиженная и возмущенная Берта.. . «Ей-то чего возмущаться? — злился Цеплис. — Проклятые бабьи прихоти, что от безделья заводятся у них в мозгах! Целый день ни черта не делают, только высиживают разные капризы. Небось, за работой, с граблями на лугу или у бельевой лохани хотела бы только жрать, и все капризы вылетели.бы из головы! Ну, а этому Муцениеку чего надо? Хитер, как шпик из охранки! Завербовал в свою банду Нагайниса с разными там зятьями и теперь хочет меня запугать. Не выйдет! Цеплиса не запугаешь, точно кота погремушкой! Я их самих запихаю в мешок и утоплю, как щенков...»
— Почему вы не едете?
— Жду ваших приказаний. Я же не знаю, куда вы желаете ехать.
— Вот так чудеса, вы уже больше не знаете дороги! Везите меня домой! — «Ну, разве он не коммунист? Так может отвечать только коммунист, у которого нет ничего святого! Сдать его в полицию, пусть тогда попробует выступить свидетелем, что я соблазнил девицу! Этакий олух, неужели он. не знает, что не
я их, а скорее они меня соблазняли. И зачем вообще вспоминать о таких вещах? Я их давно уже забыл! Да, но Берта, что она скажет на это? Попробуй-ка объяснить ей: жены в таких случаях, как гадюки, — ничего не понимают, только жалят. ..»
В это мгновение автомобиль остановился у дома Цеплиса. Но ему вовсе не хотелось выходить. Было немного боязно встретиться сейчас с женой. Оттягивая этот момент, он довольно приветливо обратился к Аулису:
— Говорят, будто вы собираетесь идти против меня в свидетели из-за каких-то пустяков. Разве это хорошо?
— Я могу идти в свидетели, только если сам что-нибудь видел или слышал. И не такие уж это были пустяки!
— Шофер должен сейчас же забывать все, что видит и слышит. Только так люди могут ужиться друг с другом:
— А присяга? Я, господин директор, так не могу. Я должен сказать все: как вы гнались за Цауне, как стреляли и как под конец запустили в него револьвером. Ведь других свидетелей у него нет.
— Что вы там ерундите, я совсем не про Цауне! Этот мальчишка не посмеет пикнуть. Но я слышал, что вы спутались с какими-то там девицами и теперь хотите подложить мне свинью.
— У меня есть жена, и я не путаюсь с господскими девицами. Разве я могу пересчитать всех, с которыми вы миловались в машине? Чего они сами вешаются на шею женатым людям!
— Вот именно, они сами вешаются на шею и обольщают мужчин. Так вы и скажите на суде.
— И тогда я не буду коммунистом, которого надо сдать в полицию?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133