Многие собирались на взморье — солнечный зной не только манил из дома, но и гнал прочь из города. Знакомые, встречаясь, говорили о дачах и о том, как проведут лето. Более существенные разговоры были оставлены до осени, когда все угомонится и появится охота к серьезной работе, когда перестанет тревожить этот зеленый шум. Весны и цветов не замечал лишь крупный промышленник Цеплис Акционерное общество «Цеплис» было утверждено, основной капитал собран, и сам Цеплис избран директором-распорядителем. Теперь надо было работать и работать. Весной, цветами и дачами пусть восхищаются бездельники, у которых нет другого занятия. Серьезному деловому человеку некогда умиляться подобными вещами. Так думал Цеплис, изо дня в день носясь по делам своего предприятия и прокладывая ему дорогу. Новенький красно-коричневый автомобиль акционерного общества «Цеплис», запыхавшись, петлял по улицам Риги, доставляя директора-распорядителя Цеплиса по его спешным, неотложным делам. Постоянным его спутником был молодой бухгалтер Цезарь Цауне; директор-распорядитель якобы посвящал его во все дела, но, конечно, показывал и рассказывал ему только то, что можно доверить любому честному и преданному служащему. Многие удивлялись дружбе дельца с незнакомым молодым человеком и принимали его за родственника Цеплиса. Но больше всех удивлялся сам Цауне, не понимавший причины расположения директора. Цеплис пригласил его на работу и определил солидное жалование, подчеркнув, что делает все это по настоянию своей супруги. Цауне не мог припомнить, чем это он заслужил благосклонность госпожи Цеплис. Ведь они были едва знакомы. Припоминал только, что однажды помог госпоже Цеплис решить какую-то задачу, которую та не понимала. Но в этом нет ничего особенного. Назначая бухгалтеру жалование, Цеплис еще сказал, что
работать придется с утра до вечера. О свободном времени пусть не помышляет. А женщин лучше вообще выбросить из головы. С ними, мол, далеко не уедешь. Человека возвышает лишь упорный, настойчивый труд.
И Цауне решил работать так, чтобы оправдать надежды Цеплиса. Правда, у него болела душа от того, что он уже не сможет так часто встречаться со своей обожаемой Мильдой Меднис. Но, может быть, осенью работы станет поменьше, и тогда они с Мильдой смогут соединиться навеки. К тому же подкопится и деньжонок. Так рассуждал Цауне, добросовестно выполняя все задания Цеплиса. Нередко директор-распорядитель возил его с собою без всякой нужды, и не раз после этого Цезарю приходилось засиживаться в конторе до поздней ночи, чтобы успеть занести все в книги. Если он иной раз пытался указать на это патрону, тот сейчас же отвечал:
— Ничего, ничего. Вам, как бухгалтеру, надо все видеть, всюду бывать, войти в курс всего дела., Зато потом будет легче работать. Да и вообще двигаться здоровее, чем сидеть на месте!
Цеплис был по-своему прав, и тут нечего было возразить. Однако и сидеть на месте приходилось не мало. Цауне добирался до бухгалтерских книг, лишь когда Цеплис тоже сидел в конторе или когда тот вечером уезжал домой. Цауне не роптал, понимая, что такое большое жалование платят не за красивые глаза. Его следовало заработать. Жаль только, что не оставалось времени даже свести Мильду в кино, посидеть с ней на Бастионной горке иди в сквере перед Оперой, где сейчас все цветет и щебечет, — но на это нет времени. Хоть бы только Мильда это поняла и не начала бы от скуки флиртовать с другими! В такие мгновения в сердце Цауне поднималась досада на Цеплиса и на его предприятие.
Покончив с самыми неотложными подготовительными работами, Цеплис однажды пригласил к себе на ужин представителей наиболее солидных ежедневных газет. Как ни странно, Цауне он на сей раз не взял с собой, а велел ему заготовить некоторые вы-
писки из бухгалтерских книг. Правда, ужин происходил у Цеплиса в доме, где Цауне никогда не бывал. Молодой человек очень обрадовался свободному' вечеру. Он быстро закончил работу и прямо из конторы отправился к Мильде Меднис, проживавшей в самом конце Мариинской улицы. Этот вечер они проведут под тенистой зеленью лип, и если у Мильды будет хорошее настроение, он осмелится и сделает ей предложение. Нужна же, наконец, ясность в их отношениях, ибо догадки и полунамеки нельзя с уверенностью принимать за истину. Так размышлял бухгалтер Цауне, шагая по Мариинской улице со шляпой в руке.
В маленьком деревянном доме, где Мильда снимала комнатку у портнихи Заттис, Цезарь Цауне был почти своим человеком. Во времена обучения на курсах и безработицы он бывал здесь довольно часто. Иссохшая и состарившаяся, девица Заттис считала его Мильдиным постоянным кавалером, а потому не могла надивиться, что последнее время он совсем не показывается. Мильда пыталась оправдывать Цезаря, говоря, что ему недосуг и что он загружен работой, но Заттис не хотела этому верить, ибо недосуг и завал работы — не преграда для пылкой любви. Если мужчина бросает женщину, виновата только она сама.
— Смотри, Мильдочка, как бы твой ухажорчик совсем не охладел к тебе. — При этих словах Заттис имела обыкновение испускать многозначительный вздох, что всегда доводило Мильду до слез.
Цауне весело подергал ручку, подвешенную к длинной заржавевшей проволоке, и прислушался. Звонок прозвучал будто сквозь тряпку. Через мгновение в замке заворочался ключ и в дверях выросла портниха Заттис, подобная засохшей хворостине, на которой уже никогда не распустятся листья.
— Господин Цауне! — с радостным изумлением воскликнула она. — Вот уж нежданный гость! Ах ты, несчастье! Что ж теперь делать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133