Зубоскальство над товарищами по несчастью помогало им сопротивляться надвигающемуся душевному краху. К ночи упорство ослабевало, и с нар здесь и там
доносился порой тяжкий, долго сдерживаемый вздох. В такие минуты Цауне тоже давал волю своим чувствам, пока из какого-нибудь угла не раздавалось замечание насчет девицы, плачущей о своем соблазнителе. Тогда он, как бы очнувшись, вгрызался зубами в грязную соломенную подушку.
— Каждая барышня страдает из-за потерянной невинности, пока не расчуветвовала сладость греха. Почему же вы хотите, чтобы наша барышня переживала все это даже без вздохов? — иронически защищал его Юрис Асар, посаженный в тюрьму за мошенничество: он «нанимал» кассиров для своих несуществующих предприятий, брал с них порядочный залог и таким способом обеспечил себе множество приятных вечеров в рижских ресторанах.
— Ну так устрой ее кассиршей с хорошим окладом на одно из своих предприятий. Только не смей брать с нее залог! — подал голос заключенный Лиепа, ожидающий суда за продажу взятого напрокат рояля.
— Я всем даю хороший оклад, пусть живут, как министры! Какой там залог, наша барышня сама — сокровище; Она будет играть на твоем рояле и получать деньги моей фирмы. Только ты не вздумай с ней заигрывать. Я не потерплю, чтобы посторонние трогали подчиненных мне барышень, — заявил Асар.
— Да перестаньте вы, дайте поспать, — злобно проворчал председатель уездной думы Микель Алкснис, пропивший несколько миллионов казенных денег и теперь сам удивлявшийся, куда он мог их девать.
— А ты не гавкай, тут тебе не уездная дума. Лучше попробуй-ка подсчитать, сколько бочек пива ты выхлестал и сколько на каждого уездного подпаска придется подушных, чтоб рассчитаться за твои попойки. Вот красота — барин жрет и пьет, а счета оплачивают пастухи и уездные богаделки! Господа хозяева уж платить не будут, они сами участвовали в твоих пьянках, — издевался Асар.
— Я ни у кого не вытаскивал деньги из кармана, как рижские молодчики, — прошипел Алкснис и повернулся на другой бок, чтобы прекратить разговор. Но изо всех углов, один за другим, раздались возгласы:
— Посолить его, чтоб не распускал язык!
— Правильно, посолить! Чтоб уездное начальство не протухло!
— Такой экземпляр надо сохранить. На одном пиве пропил миллионы!
— Эх ты, недотепа, дал бы и рижским девочкам подзаработать!
— Такие деньжищи прожрал один!
— Нам приходится добывать на хлеб, шаря по пустым карманам, а эти под защитой полиции загребают народные миллионы!
— Поищите соли, я намочу полотенце. Поставим ему банки, чтоб не распускал язык!
— Сгоним с него лишний жир! Заключенному нельзя быть таким толстым, не то начальство опять сократит нам паек!
Быстро намочили полотенце и разыскали соль. Один сел Алкснису на голову, другие держали за руки и за ноги. Это были вспомогательные силы. В это же время мастера по части банок задрали распростертому Алкснису рубаху, намочили живот водой и натерли солью. Один из «мастеров» захватывал и оттягивал Алкснису кожу на животе, а другой ребром ладони «рубил» по натянутой коже, пока не уставала рука. Тогда его место занимал следующий и опять рубил, пока толстое брюхо Алксниса не сделалось краснее вареного, рака. Наконец один из участников этой церемонии воскликнул:
— Уже дергаться начинает. Хватит!
После этих слов все в одно мгновение очутились на своих нарах. Лишь Алкснис не мог подняться с места, измученный, с горящим, от боли животом. Он пытался стонать и даже кричать, чтобы услышали надзиратели, но чей-то голос грозно иредостерег:
— Молчать, проклятая пивная бочка! Не заткнешься, еще получишь!
— Палачи! Я скажу надзирателю! — Голос Алксниса прерывался от злобы и ненависти.
— Только попробуй, боров казенный! Будем рубить банки, пока не отощаешь, как лесной кабан! Больно
нужно надзирателю защищать такую падаль.. . В наказание всю неделю будешь чистить парашу!
С этим все согласились, и Алкснис понял, что ему действительно придется исполнять их мерзкое решение. Он умолк, видя, что не может бороться с этими подонками. Банда воров и мошенников ненавидела каждого порядочного человека, каким все еще считал себя Алкснис. Да знает ли эта сволочь, что в свое время Алкс-нису пожимали руки не только министры внутренних дел и премьер-министры, но даже сам президент республики? Алкснис сидел с ними за одним столом на почетном месте и произносил такие блестящие приветственные речи, что государственные мужи наперебой предлагали ему вступить каждый в свою,партию. Эта шпана с даугавской набережной еще дождется, что Алкснис снова будет у власти. Уж он им отплатит!
А пока Алкснис потерпит — как стерпел вопиющую несправедливость, когда следователь за пустяковую растрату засадил его в тюрьму, развеяв надежды на пенсию, до выслуги которой оставалось меньше года! Без сомнения, следователь почему-то настроен против него: Алкснис понимал, что в тюрьму сажают только личных врагов, друзей же всегда можно выручить. Это Алкснис отлично знал по собственному опыту. Разве можно так обращаться с кавалером Трехзведного ордена!
Дауне с содроганием наблюдал все происходившее. За время заключения он увидел такое впервые, и ему было так страшно, что хотелось плакать в голос. Однако он сдерживался, только еще яростнее кусая зубами грязный тюфяк.
Банкротство акционерного общества «Цеплис» и неожиданное падение директора байка Дзилюпетиса доставили Саусайсу множество неприятностей. Его обвинили в том, что он с корыстною целью обманул Латвийский банк, заложив негодный кирпич. Он пытался оправдываться тем, что кирпич заложил не он, а Цеп-
лис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133