— Не скажите, господин Цеплис. Латыши всегда начинали с малого. Так-то вернее, — возразил Микель Нагайнис, владелец подковной фабрики, производившей, помимо этого, шипы и гвозди для подков, а также мышеловки различных систем.
— Поэтому они ничего и не достигли, — заносчиво отрезал Цеплис.
— Как это так не достигли? — в один голос отозвались все пятеро. В этот момент к столу приблизился Оскар Бриедис.
— Ну, как дела? Что сказал министр? Сколько отвалил? — посыпался на Бриедиса град вопросов. Но он преспокойно уселся, не спеша распахнул шубу и загадочно улыбнулся, решив никому не рассказывать об истинных результатах своего хождения в министерство.
— Да какие там дела, разве договоришься с этими бюрократами. . Воображают, что государственные деньги их собственность, и сидят, как кащеи, на сундуках. .. — Тут Бриедис осекся, заметив, что волей-неволей уже начал рассказывать правду.
— Ах, значит, не дали? Совсем как мне: государственные деньги, мол, нельзя раздавать просто так, необходимо обеспечение. Это, мол, только личным имуществом каждый может распоряжаться, как хочет. Но я ему отрубил, что как раз личное имущество нуждается в обеспечении. Государственные деньги принадлежат всем, и поэтому каждый из нас имеет право, когда нужно, брать взаймы у государства. На что же им еще и давать, как не на производительный труд для возрождения жизни? — возмущался консервный
фабрикант Теодор Сескис. На килечных жестянках его производства была намалевана большая селедка с государственным флагом во рту. Реплика Сескиса всколыхнула в сердце Бриедиса всю неутоленную горечь, и слова снова пробились наружу:
— Я ему заявил прямо: такая Латвия, которая только берет с нас налоги, но отказывает в пособиях и ссудах, нам не нужна! Если государство не может помочь человеку стать состоятельным, то такого государства мне не нужно. Я обойдусь без него, как все мы обходились до этого. Если латыш в Латвии лишен возможности сделать себе состояние, так лучше бы мы жили под властью русских, поляков или кого-нибудь еще! .. — И завершив свою речь энергическим жестом, Бриедис опрокинул большую рюмку водки.
— Правильно! Так с ними и надо разговаривать! — поддержали Бриедиса одобряющие голоса, хотя на всех лицах сияла радость по случаю его неудачи.
— Я ему говорю — когда курс денег упадет, все, которые одолжили у государства, шикарно заработают, и только мы останемся на бобах. Разве мы не платим налогов и не имеем права на барыши, которые свалятся всем остальным прямо в рот? — захлебывался воодушевленный всеобщим одобрением Бриедис.
— А он что?
— Задумался и говорит, чтобы я подал подробный план — что, собственно, я бы хотел предпринять, и тогда они обсудят на совете. Тут меня зло разобрало, и я заявил, что выдумывать планы может каждый мальчишка, а нам, деловым людям, некогда «строить воздушные замки. Кто же их сделал министрами, как не мы сами? Прокатить этих господ на следующих выборах, пусть тогда сами учатся разрабатывать планы! На такие ответственные места мы должны ставить серьезных людей из своей среды, которые знают жизнь и понимают наши нужды. Пусть эти ученые господа скрипят перьями в канцеляриях, там их место. А решать судьбы нашей промышленности они не имеют права!. — Бриедис опять выпил и закусил студнем.
— В том-то и несчастье, что повсюду в верхах засели эти «образованные»! Только и знают обкладывать нас налогами, чтобы выкроить себе жалованье, а как заработать деньги, этому их в университетах не учили, — жаловался Сескис, подобно Бриедису испытавший горечь отказа в ссуде.
— Ну, господа, тут уж вы переборщили. Как это правительство даст вам денег без определенного плана? Скажите, что вы собираетесь делать, и, если это полезно для государства, вам не откажут в ссуде. Но просто раздавать деньги не имеет права ни один государственный деятель. Вы первые отдадите его под еуд, если он будет легкомысленно ссужать деньги, — заметил Цеплис, внимательно выслушавший рассказ Бриедиса.
— Да кто же его заставляет легкомысленно ссужать деньги? Разве тут среди нас есть мошенники, которые хотят околпачить государство? Честный труд надо поощрять. Да откуда он может знать, какие у меня планы и замыслы, какие расчеты? — И Бриедис выпрямился перед Цеплисом.
— Министр как раз только это и хочет узнать, — отпарировал Цеплис.
— Не пойду же я к нему разглашать свои намерения и секреты! Конкуренты сразу перебегут мне дорогу, и я останусь в дураках. Пусть он только даст мне деньги, а потом посмотрит, как я с ними управлюсь! Но раньше времени я свои замыслы не выложу никому, — гордо заявил Бриедис, почувствовавший, что Цеплис не является его доброжелателем. «Наверняка тоже один из тех, государственных подпевал», подумалось Бриедису.
— Конечно, государство не может поддерживать каждую тайную спекуляцию. В делах государственных должна быть ясность и гласность, — сказал Цеплис.
— Интересно, как вы без спекуляций нажили, бы свои миллионы? — В голосе Бриедиса зазвучало ехидство.
— А вы их считали? — Цеплис выпрямился было перед Бриедисом, но тут же опомнился и, покраснев от негодования, продолжал: — На личные оскорбления я отвечаю, лишь когда считаю обидчика себе равным. В данном случае это не так. — И Цеплис
окинул подзадоривающим взглядом остальных собутыльников.
Всех чувствительнее к этому взгляду Цеплиса оказался Нагайнис, чья фабрика требовала незамедлительного вливания свежей крови, так как ее продукция залеживалась на складах и средств не хватало не только на закупку новых материалов, но временами даже и на заработную плату рабочим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133