— Господин Цеплис, я вызову с фабрики свою машину и отвезу вас домой, потому что здесь нам больше нечего делать. Кроме того, мне необходимо обсудить с вами один важный вопрос, и мы сделаем это по дороге.
Цеплису еще не хотелось домой, но и пребывание в такой компании не доставляло удовольствия. Поэтому он согласился.
Нагайнис позвонил по телефону и вернулся. Цеплис поднялся,, и они быстро распрощались с остальными. Когда они вышли, опьяневший Удрис усмехнулся и, кивая на дверь, воскликнул:
— Ну, кто кого разденет? Я считаю — будут бороться, пока у обоих не дойдет до рубах, потому что Нагайнису тоже пальца в рот не клади. Он свое дело знает.
— Ничего подобного, Цеплис его разденет, как барышню, этот-то умеет допечь. — Бриедис не скрывал своего раздражения.
— А что, тебе уже стало жарко? Выпей рюмку да закуси килечкой, малость поостынешь, — засмеялся Сескис, хотя ему не понравилось, что Нагайнис ушел вместе с Цеплисом. Он решил сегодня же вечером сходить к Цеплису и обрисовать ему истинное положение предприятий Нагайниса.
— Будут тягаться, покамест оба не останутся без-рубахи, — глубокомысленно изрек Муцениек. — Латыши еще в русские времена умели из-за каждого пустяка добираться от волостного судьи до сената.
— Если люди перестанут судиться, что же ты будешь делать в своем бюро? Одним переписыванием уставов не прокормишься! — поддразнил Удрис.
— Да ведь ты передашь мне все свои банковские дела, а кто имеет дело с банком, тот всегда сыт, — отшутился Муцениек.
— Смотря кто. Вот, например, с Бриедиса я скоро сдеру шкуру. Отсрочек больше не будет! Уж если ему не поверил министр финансов, как же поверит мой банк? Нет, приятель, с твоим кредитом теперь покончено. Неудачами у министра финансов не хвастаются, — с неожиданной серьезностью заявил Удрис.
Нагайнис велел шоферу ехать не к дому Цеплиса, а в Старую Ригу.
— Только небольшой крюк. Надо забежать по пути в одну контору. Мне там причитаются деньги за лес. Я ведь ворочаю крупными делами с лесом, и дерево-
обделочная фабрика у меня тоже работает неплохо, — начал Нагайнис свой обходный маневр.
— Да что вы? А почему же так часто приходится слышать о ваших денежных затруднениях?— с невинным видом спросил Цеплие, которому было точно 'известно истинное положение предприятий Нагайниса.
— Чепуха! У меня одних дебиторских сумм на несколько миллионов. Иногда бывают трудности с инкассированием, потому что у лесоэкспортеров не хватает оборотных средств. Будь у меня несколько миллионов совершенно свободных денег, я бы завязал непосредственные связи с заграницей; тогда и прибыль была бы выше и не пришлось бы канителиться с этим несчастным инкассированием. — Нагайнис выжидающе поглядел на Цеплиса.
— Это очень просто делается: заложите в банке дома и фабрики, и у вас будет достаточно денег. — Цеплис говорил с серьезным видом, хотя отлично знал, что все имущество Нагайниса давно уже заложено и перезаложено.
— Это можно, — разочарованно пробормотал Нагайнис. — Но в таких случаях проценты поглощают всю прибыль. Вот лучше бы вы сделались моим компаньоном! — последние слова Нагайнис выбросил, как готовые подковы на пол кузницы.
— Об этом стоило бы поговорить, однако я намерен пустить в ход свои капиталы в другом направлении, — глубокомысленно пробасил Цеплис.
— Направление не важно, была бы только прибыль. А мои предприятия все поставлены солидно. Прибыль гарантирована! — убеждал Нагайнис. Автомобиль остановился на улице Смилшу против дома, все стены которого были испещрены различными выве- сками, а на оконных стеклах сверкали золотые и эмалевые буквы. — Будьте любезны минутку подождать меня. Я сейчас. Только получу деньги.
«Хорошо, хорошо, — усмехнулся Цеплис, оставаясь в машине. Неужели он действительно думает, что я ему верю? Будто я не просматриваю списки опротестованных векселей! Там с жиро Нагайниса фигури- руют векселя всех работников его предприятий, не
исключая даже ломовых извозчиков и сторожей. Ну ничего, продолжим эту комедию!»
Цеплие беспокойно заерзал — ему было неудобно сидеть в автомобиле Нагайниса, когда мимо проходило столько людей — агенты фирм, банковские служащие, торговцы и промышленники. Наверняка среди них было много его знакомых.
Вскоре вышел Нагайнис, и по лицу фабриканта Цеплис догадался о его неудаче.
— Вот и работай! У еврея опять нет денег, а мне завтра платить рабочим жалованье. Они же теперь до того избалованы... Если в субботу нет денег, так в понедельник стачка и инспектор труда берет за горло, — ворчал Нагайнис, садясь в машину. — Правда, зато удалось продать солидную партию мышеловок. Если бы мы ничего не вывозили за границу, то хоть задавись. Здесь, кажется, уже выловлены все мыши! — Нагайнис попытался рассмеяться.
— Беда в том, что мы производим множество вещей, совершенно не нужных нам и не пригодных для внешнего рынка. Каждый старается производить то, что уже производит другой. Это указывает на недостаток изобретательности и смекалки. Если один варит мыло и хорошо зарабатывает, то пятьдесят других, увидев это, тоже бросаются на мыловарение. И вот начинается бесчестная конкуренция и обман покупателей, пока все не разорятся и своими банкротствами не потянут за собой также банки. Тогда поднимается вопль о кризисе мыловарения. Одного только туалетного мыла у нас, говорят, наварено столько, что в течение десяти лет им могли бы умываться не только люди, но и домашняя скотина во всей Латвии. И все-таки осталось бы! — закончил Цеплис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133