А если предприятие вдруг попадает в руки недоучек и терпит крах, то основатель и первый руководитель тут ни при чем. Цеплис ни на минуту не сомневался в том, что доведет все свои замыслы до конца. С таким помощником, как Саусайс, было легко работать. Наивен, как ребенок, и услужлив, как нанятый. Его преданность и доверчивость поистине трогательны, а тщеславие и хитрость настолько прозрачны, что их видно как на ладони. Поэтому Цеплис мог направлять его в лю-
бую сторону. О Нагайнисе нечего и говорить. Ослепленный злобой, он делал именно то, на что толкал его противник. Он хотел разорить Цеплиса и, не задумываясь, покупал акции «Цеплис», вовсе не подозревая, что спасает тем самым своего врага от банкротства и разорения, а сам летит навстречу неминуемому краху. Зная, что его деньги теперь в безопасности, Цеплис только посмеивался и опять стал доброжелательно вежлив со всеми. Ободренная этим, Аустра решила, что наконец-то настало время возобновить порвавшуюся связь и снова забрать директора в свои руки. У нее опять появилась смелость и уверенность в себе. Однажды утром, войдя в контору, Цеплис особенно приветливо пожелал служащим доброго утра. И как только он вошел в кабинет, Аустра тотчас проследовала за ним. Цеплис удивленно посмотрел на нее, но Аустра не растерялась и сказала с кокетливой улыбкой:
— Я просто не знаю, что делать и как мне теперь держаться? Мне нужен совет. — Она избегала прямого обращения к Цеплису, не зная, называть ли его на «ты» или на «вы». Цеплис отлично понял, куда она клонит. Лукаво улыбаясь, он ответил ей в том же духе:
— Да что же случилось? Наверно счета уже не сходятся, раз понадобился мой совет?
У Аустры по телу пробежали мурашки, но она закусила губы и поборола себя.
— Это еще полбеды, — сказала она. Но тут же спохватилась, что уже начинает сознаваться, и с удвоенным жаром продолжала: — Я не знаю, как мне расценивать твое. . . ваше отношение ко мне?
— А что в нем особенного? Я ведь никому не делаю зла.
— Конечно, никому, кроме меня. Никто меня больше не слушается. Цауне стал таким нахалом, что с ним трудно работать. Совсем от рук отбился!
— Но свои обязанности он выполняет добросовестно! В чем же он должен еще слушаться? Если только в этом вся беда...
— Вам легко говорить! А каково мне работать с человеком, который перестал меня слушаться? Он видит странное отношение ко мне и подражает вам. Так продолжаться не может! Я хочу ясности и определенности..
— Не торопитесь. Ясность и определенность не всегда приятны.
— Как бы они ни были неприятны, но я так больше не могу! Если Саусайс что-нибудь наговорил вам про меня, то не верьте ему. Он сам большой мерзавец и пристает к женщинам. Сколько раз он лез ко мне с гнусными предложениями! Но я всегда отшивала его, и теперь он мстит. Зачем, связываться с таким бабником, если любишь другого?
— Конечно, незачем связываться с бабниками, — усмехнулся Цеплис и сам удивился своему спокойствию. Еще совсем недавно подобное сообщение Аустры взволновало бы его до глубины души, и он попытался бы отомстить сопернику. А сейчас это его даже заинтересовало. — Кстати, Саусайс не говорил мне о вас ни слова. Тут, вероятно, какое-то недоразумение.
— Никакого тут нет недоразумения! Теперь вы видите, какой он мерзавец. Молчит, чтоб потом свалить вину на меня. Так поступают только последние негодяи!
— Да какую вину? Разве у Саусайса было о чем умалчивать?
— Конечно, было и есть! Но я же не виновата, он сам лез ко мне. Что я могла поделать с таким пьяным верзилой? Я, бедная беззащитная женщина, а вы спали. Я не понимаю, как женатый человек может быть до того бесстыжим? У самого жена, а лезет к другой. Что он сказал бы, если б жена поступала так же!
— Мужу это простительно. Но жена должна понимать, что гораздо легче стерпеть убыток, чем нежелательную прибыль в доме. Потому-то мужчина по самой своей природе имеет право быть неверным, женщина же ни в коем случае.
— Я говорю не о вас, а о Саусайсе. Недавно он отхватил себе жену с большим приданым и все-таки распутничает. Что этой бедной женщине делать с таким мужем?
— Пусть наденет ему намордник.
— Такой зверюге и намордник не поможет! Разве Валентина для него не все равно, что намордник? Конечно, сама виновата, что не умеет справиться с мужем.
— Тогда и моя жена тоже сама виновата?
— Конечно, вашу жену давно надо выгнать! Для такого мужчины, как вы, она не годится.
— Так зачем же вы ходили к ней жаловаться на меня и рассказывать про обещанное колье?
— Вы же не исполнили свое обещание! Если носить так долго в кармане, жена еще найдет... — Ауст-ра заговорила совсем другим, сладким голоском.
— Еще бы ей не найти, если вы сами побежали и заранее рассказали ей обо всем! Теперь я вовсе не исполню своего обещания, потому что отдал брильянты жене.
— Вы отдали ей мое колье? Какая наглость! Ничего я не рассказывала этой сороке! Это просто отговорка, вам стало жалко, и вы отдали колье жене, чтоб только добро осталось в доме. Все равно, сколько ни вешай на нее брильянтов, урод уродом и останется!
— Будьте поосторожнее и не забывайте, с кем разговариваете! — В голосе Цеплиса прозвучала властность директора, приказывающего машинистке молчать. От этого голоса Аустра окончательно пала духом и не посмела возразить ни слова. — За что это я должен дарить вам колье? Спрашивайте у Саусайса. Он мой настоящий и будущий заместитель. Вы ведь не постеснялись обниматься с ним даже в моем присутствии!
— О таких пустяках не стоит и говорить! Но настоящие мужчины не нарушают своего слова. Ведь Сау-сайс приходится вам оригинальным родственником — он отец вашего сына!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133