Цезарь понял и, схватив ее руку, пожал крепко-крепко. Ему хотелось кричать, ликовать: от Мильдиного взгляда ему стало так хорошо, как не бывало еще никогда в жизни. Однако лица окружающих людей сдерживали его, словно кирпичи непреодолимой стены, и он не тронулся с места. Лишь глаза ласкали Мильду — рукам это не было дозволено.
— Я не дам тебе работать, а скоро возьму к себе, и ты будешь моя маленькая куничка, — промолвил Цезарь после короткого молчания.
— Ну до этого я буду... — Мильда запнулась, и на глазах у нее почти уже выступили слезы.
— Что «будешь»? Договаривай!
— Как ты думаешь, сколько можно жить в Риге без работы? Портниха давно уже грозится выгнать меня ко всем чертям за то, что я не умею жить. У нее, говорит, у самой становится все меньше работы. Как ты думаешь, сколько можно терпеть такие утренние и вечерние проповеди? — Мильда потупила глаза и покраснела от стыда. Цезарю тоже стало стыдно, оттого что он за все это время не поинтересовался, как Мильда живет. Сам получал хорошее жалованье, а свою брошенную на произвол судьбы подругу забыл.
— Мильдочка, я был подлецом, мне не следовало так делать. Временами я вспоминал о тебе, но мне было стыдно. Теперь все пойдет по-иному, и ты мне позволишь... — У Цауне дрожал голос.
Слова иссякли, а выразить свои чувства как-нибудь иначе было невозможно. Мильда сидела молча, погруизбегал Нагайниса, чтобы тот не скомпрометировал общество «Цеплис», а вышло совсем по-другому. Опасность грозила совсем с другой стороны. Поэтому Цеплис с горечью признал, что он был еще слишком мало информирован об истинном состоянии других предприятий и о честности их руководителей. Если бы он предчувствовал, что произойдет, так никогда не связался бы с Удрисом и не тащил бы его в компанию своих важных знакомых. Но теперь уже поздно, и исправить положение невозможно. Остается только ждать, что будет дальше.
Вскоре Цеплиса постигла новая неожиданность. В конторе появился промышленник Нагайнис, в весьма возбужденном состоянии, и попросил разрешения поговорить с Цеплисом с глазу на глаз. Цеплис решил вообще больше не иметь дела с сомнительными людьми, однако на этот раз не выдержал марку и нехотя принял Нагайниса. Интересно было узнать, чего он, собственно, хочет? Если он пришел из-за акций, на которые метил, то теперь Цеплис скажет прямо, что акций ему никогда не продаст.
Цеплис сидел, погрузившись в работу, когда в кабинет робко вошел взволнованный Нагайнис. Поздоровавшись, он начал вполголоса:
— Господин Цеплис, вчера арестован Удрис и заключен в тюрьму.
— Да, я читал. А скажите, что это за Удрис? — Цеплис прикинулся, что не знает его.
— Это директор «Крауи», ваша правая рука. Я уже чувствовал, что он влипнет, но не думал, что так быстро. Он повесил себе на шею тяжелый камень, — ухмыльнулся Нагайнис.
— Почему же он моя правая рука, если я с ним едва знаком? — Цеплису не понравилась болтовня Нагайниса и особенно попытка связать его имя с Удрисом. Этого Цеплис боялся больше всего, и, как теперь выяснилось, недаром. — Вы не смеете так говорить, — строго заявил он.
— Зачем же сразу открещиваться,, ведь Удрис еще может выкарабкаться. Что он был вашей правой рукой, это все видели на учредительном собрании общества
«Цеплис». Кроме того, он ваш акционер и представитель во всех ресторанах.
— Могу заявить вам с полной ответственностью, что Удрис не наш акционер и что у меня вообще не было с ним никаких деловых связей. — Цеплис повысил голос, но тут же вспомнил, как ему однажды рассказывали, что Удрис восхваляет «Цеплис» по кабакам и выдает себя за акционера. Тогда Цеплису это очень понравилось: он считал, что гораздо лучше иметь Уд-риса другом и доброжелателем, нежели завистником и врагом.
— Да вообще-то. какое мне дело.Я только повторяю, что слышал. У меня к вам просьба такого рода: пожалуйста, не отдавайте Удрису те акции, за которые он вам только что уплатил деньги. Это были деньги мои и Сескиса, и поэтому акции принадлежат нам.
— Что вы тут чепуху городите? Удрис не платил мне никаких денег, и мы вообще больше не продаем акций. — Цеплис совсем рассердился.
— Тогда мне придется обратиться в уголовный розыск, потому что я не хочу терять свои пять тысяч лат. Он мне сказал еще вчера, что уплатил вам деньги и вскоре заберет акции. Не бойтесь, господин Цеплис, у меня есть свидетели. Я тоже не лыком шит и не позволю себя околпачить. — Нагайнис тоже повысил голос.
Цеплис сразу смешался, не зная, что ответить. К тому же он еще не понял толком, о чем в сущности идет речь. Лучше осторожно поговорить и выпытать у Нагайниса, в чем, собственно, дело. Сдержавшись, он сказал почти любезно:
— Присядьте, господин Нагайнис. Что мы спорим, поговорим лучше спокойно. Скажите, на чем основываются ваши претензии?
— Можем и поговорить, если желаете столковаться. — Нагайнис заважничал, почуяв, что ему удалось запугать Цеплиса. Усевшись, он спокойно рассказал о том, как Удрис в присутствии свидетелей выдавал себя за агента акционерного общества «Цеплис» и предлагал купить акции. Нагайнис тут же уплатил
ему пять тысяч лат, на которые Удрис обещал в ближайшее время достать акции. Если Цеплис теперь откажется выдать оплаченные акции, Нагайнис обратится в уголовный розыск и попросит расследовать это мошенничество.
— У Удриса не было никаких полномочий выступать от имени нашего общества, и мы не отвечаем за каждого мошенника! — Цеплис уже оправился от замешательства и сообразил, что тут или Удрис надул Нагайниса, или же Нагайнис сейчас хочет объегорить его, Цеплиса.
— Но конфуз большой будет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133