А потом она услышала, что родители вдруг куда-то уехали. Далеко-далеко уе
хали, и когда они вернутся, никто не знал.
Нора между тем жила у папиного брата. Он добрый, и жена у него тоже добрая. Н
о сперва она была у бабушки, у маминой мамы, только вот бабушка все время п
лакала и ничего не могла делать. А дедушка, мамин папа, был в Америке.
Тогда же состоялись еще одни похороны, но на сей раз никто не говорил, кто
умер. Опять кто-то из стариков? Ц спросила она. Ей сказали, что нет. И она бо
льше не спрашивала.
Но решила, что поняла: это мама и папа. Ведь многие, глядя на нее, плакали и г
оворили «бедная малышка», хотя у нее нигде не болело. А они все равно говор
или. И она поняла. Но не подала виду. И не заплакала.
Ни разу не заплакала. Потому что иначе бы ничего не узнала. Они как раз и бо
ялись, что она начнет плакать.
Откуда им было знать, что, когда они шептались между собой и разговаривал
и по телефону, она всегда находилась поблизости, тихонько подкрадывалас
ь и слушала. Подкрадывалась и слушала. Это была единственная возможность
. Раз никто не хотел помочь и сказать правду.
Только однажды она спросила, когда мама с папой вернутся. И сразу об этом п
ожалела.
Потому что заранее знала ответ: этого никто сказать не может. Ведь они оче
нь далеко… Так что вряд ли вернутся скоро.
Затем пошли разговоры о другом.
Через некоторое время все принялись обсуждать, как «на практике» лучше в
сего решить этот «вопрос». Причем решить так, чтобы все остались «доволь
ны». Нора ездила по родственникам, гостила то у одних, то у других. Все были
очень добры. Но взять ее к себе никто не хотел. Они этого не говорили, но она
ведь не дурочка, понимала.
В конце концов она тогда попала к Андерсу и Карин. Родня решила, что пока о
на там и останется. Пока, то есть до возвращения мамы и папы из долгой отлу
чки. Так будет лучше всего. И тут они не ошиблись.
Время шло, о родителях никто больше не говорил. В том числе и она сама. Мама
и папа просто исчезли. И она этому не препятствовала. Не плакала, не рыдала
. Они ушли навсегда.
Нора уже не задумывалась о том, что с ними сталось.
О маме и папе никто больше не спрашивал, но, когда они встречали на улице з
накомых, те часто понижали голос и, указывая на нее взглядом (она чувствов
ала!), спрашивали: «Ну, как дела? Как она?»
И Андерс с Карин так же тихо отвечали: «Привыкла… все хорошо…»
Ложь, кругом сплошная ложь. Обман, в котором участвовали все. И она тоже.
Лишь спустя много времени она поняла: ей следовало заставить всех призна
ть, что мамы и папы нет в живых. Что она в самом деле имела полное право узна
ть, как все произошло, имела право горевать и плакать.
Когда Нора наконец это уразумела, было уже поздно. Мама и папа стали чужим
и существами.
Однажды, вскоре после того как она пошла в школу, Андерс и Карин взяли ее в
небольшое путешествие. В другой город. Цветы и свечи они захватили с собо
й и проехали прямо на кладбище.
Сумрачный осенний день. На могилах трепетали огоньки зажженных свечей. Н
аверно, был праздник Всех Святых.
Сперва они навестили могилу родителей Андерса, поставили цветы в вазу, з
ажгли свечи. Постояли там, глядя на огоньки, и Андерс немного рассказал о с
воих маме и папе.
Нора думала, что после они, как обещано, пойдут в кондитерскую, но вместо э
того Андерс дал ей две свечи и сказал:
«А сейчас, Нора, мы навестим могилу твоих родителей и зажжем свечи для них
».
Этого ей никогда не забыть. В тот миг она ненавидела Андерса. Все ее сущест
во застыло, заледенело. Но пришлось идти.
Могила мамы и папы?
Конечно, где-то у них должна быть могила, хотя Нора никогда об этом не заду
мывалась.
Она сама не знала, чего ждала. Могила, по крайней мере, выглядела как больш
инство других на кладбище. Серый четырехугольный камень, а на нем Ц имен
а мамы и папы.
Она поставила одну свечу, но со спичкой замешкалась. Зажгла ее лишь после
нескольких попыток. И свеча наконец загорелась.
«А вторую свечу не зажжешь?» Ц донесся до нее голос Карин.
Ледяные руки не слушались, она закопалась, пришлось Андерсу помогать.
Теперь на могиле горели две свечи, и опять Карин мягко сказала: «Видишь, ка
к хорошо: одна свеча для мамы, другая Ц для папы».
Но в сердце у Норы был холод, она чувствовала, что злится.
«Да, ложечку за маму, ложечку за папу», Ц услышала она свой голос. И звучал
он очень недружелюбно.
Она заметила, как они переглянулись. У Андерса на лице читалось удивлени
е, а Карин шагнула к ней и выглядела так, будто вот-вот заплачет. Нора отвер
нулась.
Сейчас уже поздно горевать по маме и папе. Своим молчанием они давным-дав
но отняли у нее все горестные чувства. Но само горе осталось. Избавить ее о
т этого никто не мог, при всем желании. Она чувствовала себя обворованной,
не избавленной.
Только вот сказать об этом не смела. Трусила, как все.
И опять-таки даже намекнуть не решалась, что понимает: на кладбище они нав
ерняка поехали по совету родни. Мол, теперь, когда девочка ходит в школу, б
удет лучше, если она вполне осмыслит, что родителей действительно нет в ж
ивых. Глядишь, в классе начнут задавать вопросы, любопытничать. А это тяго
стно и неприятно. Лучше выложить карты на стол.
Небольшая поездка на кладбище в День Всех Святых. Прекрасная мысль! Наве
рняка они так и рассуждали. Догадаться нетрудно.
Взрослые вечно мудрят. Дети, когда лгут, выдают себя чуть ли не сразу, они н
е такие хитрые. А взрослые верят в свою ложь. Или в свое право лгать. Детям в
этом праве отказано. Их ложь просто-напросто постыдна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69