Оснований для беспокойства не было.
Если только я сам не допущу какой-нибудь непростительной глупости.
От меня требовалось лишь одно: осторожность и еще раз осторожность.

* * *

Если я ничем не занимал себя, если не придумывал себе какого-нибудь занят
ия, которое поглощало меня целиком, заставляя действовать быстро и решит
ельно, я начинал почти физически ощущать, как то, что должно произойти, над
вигалось, надвигалось, надвигалось...
Господи, куда легче было на войне, где не надо было ни о чем думать. И куда уш
ли те дни?
Вся моя жизнь заключалась теперь в ожидании того, что найдут в Алабаме. У м
еня в штате царило затишье. После истории с петицией об "отзыве" Ады все по
рядком струхнули, никто не хотел подставлять свою шею. Работы у меня не бы
ло.
С Адой я уже не мог вести себя так, как в течение тех нескольких недель. Я не
мог ею командовать, как и она не могла командовать мною. Мы зашли в тупик.
Порой, ощущая тепло ее тела, прислушиваясь к ее дыханию, я слышал собствен
ный шепот:
Ц Ты меня ненавидишь, да?
Ц Да... Да.
Ц И хочешь меня убить, да?
Ц Да, я убью тебя.
Ц Нет, не сумеешь.
Ц Мерзавец! Ненавижу тебя.
Вот и все Ц такие разговоры и ожидание. Иногда мне и вправду хотелось, что
бы она попыталась убить меня. Пришлось бы действовать, а это значит, что я
живу. Но она не пыталась. Она только мечтала об этом. А я продолжал читать г
азету из Мобила.
В конце весны в заливе нашли машину.
Сообщение состояло всего из нескольких строк; и отыскал я его не на перво
й полосе, а где-то на внутренних страницах; едва начав читать, я почувство
вал себя так, словно по жилам у меня течет не кровь, а кипяток. Нет, я не испу
гался, я ощутил удовлетворение. Итак, прибыла еще одна затерявшаяся было
посылка.
Я прочел заметку до конца и весь похолодел.
Последняя фраза гласила: "Полицейские утверждают, что личность владельц
а машины установить уже невозможно и никаких попыток в этом отношении пр
едприниматься не будет".
В тот же день вечером я сообщил новость Аде. Она глубоко, с облегчением взд
охнула и воскликнула:
Ц Прекрасно!
Ц Но полиция все же может узнать, кому принадлежала машина, Ц заметил я.
Ц Способов сколько угодно.
Ц Не слишком-то полицейские надеются на это! Ц засмеялась Ада и некото
рое время пристально и как-то странно смотрела на меня.

ТОММИ ДАЛЛАС

После долгих месяцев лежания я наконец-то вновь обрел способность перед
вигаться и на время забыл обо всем остальном. Я бродил по террасе, мне каза
лось, будто я хожу на чужих ногах, не принадлежащих мне. Знакомым было лишь
ощущение гипсового панциря на спине и шее. Все же это был я.
Осторожно, маленькими шажками ходил я взад и вперед, поминутно останавли
ваясь и чувствуя, как постепенно начинают работать мои мышцы. Это было ощ
ущение, о существовании которого я давно забыл. Словно заново родился.
По газетам я следил за деятельностью Ады: за ее публичными выступлениями
, отменой торгового налога, всякими демонстрациями и прочим. На первый вз
гляд, она высилась над всеми, словно несокрушимая скала, но я-то знал, как о
бстоит дело в действительности. Я знал, где находятся нити, кто их дергает
и что при этом чувствует человек. Его выдают за героя, но он знает, что за сп
иной у него палочка с нитями и что кто-то дергает их в нужный момент. Созна
ние того, что сам по себе он ничто, заставляет его страдать. Это заставляло
страдать и меня, а сейчас Ц еще сильнее Ц Аду. У меня хватило сил выдержа
ть до конца. Сумеет ли выдержать Ада?..
Вскоре после того, как ко мне вернулся голос, газетчики буквально атаков
али меня, засыпая вопросами. Они торчали в палате все отведенное врачами
время и спрашивали, а я с неизменной любезностью твердил одно: "К сожалени
ю, не располагаю достаточной информацией, чтобы дать исчерпывающий отве
т. Вы же видите, ребята, я нахожусь в больнице, давно оторвался от дел..."
С репортерами полезно беседовать, даже когда тебе нечего сказать. Есть л
юди, которые этого не понимают. Например, Эрл Лонг. До чего он не любил с ним
и разговаривать!
Я принял журналистов и в тот день, когда покидал больницу. Моя беседа с ним
и свелась к заявлению, что я уезжаю для поправки здоровья и на прощание же
лаю Аде всяческих успехов в ее ответственной работе. Находившаяся тут же
Ада облобызала меня в знак расставания Ц специально для фоторепортеро
в.
Ц Ты и тут не можешь не показать себя, а, дорогуша? Ц шепнул я, прижимая ее
к себе.
Ада чуть отодвинулась и смотрела на меня с нежной улыбкой, пока вокруг то
и дело вспыхивали блицы фоторепортеров.
Ц Любимый, не забывай, что о тебе молится весь штат, Ц громко сказала она
и ушла из палаты в сопровождении свиты журналистов и фотокорреспондент
ов.

* * *

Я снял коттедж на северном побережье Флориды, за Мобилом, по дороге к Пана
ма-Сити, Ц один из коттеджей, удаленных и друг от друга, и от населенных пу
нктов, заброшенных в пески, белые как снег и горячие как ад. Здесь никто не
мог нарушить моего уединения. Со мной поселился санитар-массажист, или к
ак там их называют. Что и говорить, было бы куда приятнее заполучить вмест
о него ту хорошенькую сиделку. Но, признаться, я еще не чувствовал себя в ф
орме.
Санитар Эрл, похожий на заросшего черной шерстью медведя, казался подрос
тком, хотя ему, наверно, уже стукнуло тридцать пять. Он постоянно носил одн
у и ту же форму Ц белые брюки и белую футболку, плотно облегавшую его атле
тический торс. На ходу он подтягивал живот и выпячивал грудь;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129