Он был доволен, что через час надо идти д
оговариваться насчет этого места у Долтонов. Товарищи опротивели ему, он
знал Ц то, что случилось сегодня, положило конец его участию в их делах. Т
очно человек, который с сожалением и без всякой надежды созерцает обрубо
к ампутированной руки или ноги, он знал, что страх перед белым хозяином ла
вки побудил его затеять эту драку с Гэсом; он знал лишь каким-то смутным ч
утьем, не воспринимая этого в форме четкой и ясной мысли. Инстинкт подска
зал ему в его смятении, что лучше избить Гэса и сорвать весь план грабежа,
чем пойти против белого человека с револьвером в руке. Но он загнал глубо
ко внутрь это ощущение страха; его воля к жизни зависела от того, удается л
и ему скрыть свой страх от своего сознания. Он избил Гэса потому, что Гэс з
апоздал: такова была версия, которая согласовалась с его чувствами, и он н
е пытался оправдать себя в собственных глазах или в глазах товарищей. Дл
я этого он их недостаточно высоко ставил; он не считал себя ответственны
м перед ними за свои поступки, хотя они должны были принимать в задуманно
м грабеже такое же участие, как он. Это было для него обычно. Сколько он себ
я помнил, он никогда ни перед кем не чувствовал ответственности. Как толь
ко обстоятельства складывались так, что к нему предъявляли какие-то тре
бования, он восставал. Так он жил, он проводил свои дни, стараясь преодолев
ать или удовлетворять властные стремления, царившие в мире, который внуш
ал ему страх.

В окно было видно, как солнечные лучи догорали над гребнями крыш и на земл
ю легли первые тени сумерек. Время от времени по улице пробегал трамвай. В
дальнем углу комнаты шипела заржавелая батарея. Весь день было ясно по-в
есеннему; но сейчас серые облака медленно затягивали солнце. Зажглись, в
се разом, уличные фонари, и небо потемнело и придвинулось к крышам.
Он чувствовал под рубашкой металлический холод револьвера, прижатого к
голому телу; надо было встать и положить его на место, под матрас. Нет! Пуст
ь останется при нем. Он возьмет его с собой туда, к Долтонам. Ему будет как-т
о спокойнее, если он его возьмет; он не собирался пускать его в ход, да, в сущ
ности, ему нечего было и бояться, но он испытывал какую-то тревогу и недов
ерие, ему казалось, что лучше будет взять его с собой. Он идет к белым людям,
так пусть и нож и револьвер будут при нем, это поможет ему чувствовать себ
я равным им, придаст ему сознание своей полноценности. Потом он нашел раз
умное оправдание этому: чтобы попасть в дом Долтонов, он должен пройти че
рез район, населенный белыми. Правда, за последнее время не было слышно о к
аких-либо избиениях негров, но это всегда возможно.
Где-то на часах пробило пять. Он вздохнул, встал на ноги, широко зевнул и по
тянулся изо всех сил, расправляя онемевшее тело. Он снял с вешалки пальто,
так как на улице стало холоднее; взял кепку. Он пошел к двери на цыпочках, с
тараясь выскользнуть незаметно для матери. Но как только он повернул клю
ч, она окликнула его:
Ц Биггер!
Он опустил руку и нахмурился:
Ц Да, мама?
Ц Ты идешь насчет этой работы?
Ц Да.
Ц Что ж ты ничего не поел?
Ц У меня уже времени нет.
Она подошла к двери, вытирая передником мыльные руки:
Ц На вот двадцать пять центов, купи себе что-нибудь.
Ц Ладно.
Ц И смотри берегись, сынок.
Он вышел и зашагал на юг, к Сорок шестой улице, а потом свернул на восток. Та
к значит, через несколько минут он увидит, похожи ли эти Долтоны, его будущ
ие хозяева, на тех людей, которых он сегодня видел в кино. Но когда он шел по
широким и тихим улицам района белых, эта перспектива показалась ему гора
здо менее заманчивой и интригующей, чем утром. Дома, мимо которых он прохо
дил, были высокие, в окнах горел мягкий свет. Улицы были почти пусты, тольк
о иногда проносился, мягко шурша шинами, быстроходный автомобиль. Это бы
л чуждый и холодный мир, мир ревниво оберегаемых тайн белых. Покоем, чванс
твом и уверенностью веяло от этих домов. Он дошел до бульвара Дрексель и с
тал искать номер 4605. Наконец он увидел его и остановился перед высокой чер
ной чугунной оградой, ощущая знакомое стеснение в груди. Все то, что он чув
ствовал в кино, исчезло, остались только страх и пустота.
Откуда ему войти, с парадного хода или с черного? Странно, что до сих пор он
не думал об этом. А, черт! Он прошел всю длину чугунной ограды, рассчитывая
увидеть дорожку, ведущую к заднему крыльцу. Но такой дорожки не было. Кром
е главного входа, был еще только подъезд для машин, но ворота были на замке
. Что, если полисмен увидит, как он слоняется взад и вперед по улице, где жив
ут белые? Подумают, что он замышляет грабеж или изнасилование. Он разозли
лся: на кой черт ему вообще понадобилось приходить сюда? Оставался бы дом
а, среди своих, и не знал бы этого страха и ненависти. Это чужой мир, и глупо
было думать, что ему может понравиться тут. Он стоял посреди тротуара, кре
пко стиснув зубы, ему хотелось ударить кого-нибудь кулаком. А, чер-рт… При
дется идти с парадного хода, больше делать нечего. Не убьют же его, даже ес
ли это и не полагается; в крайнем случае не возьмут, вот и все.
Он робко откинул засов на калитке и пошел к лому. У крыльца он помедлил, ож
идая, что вот-вот кто-нибудь закричит на него. Но все было тихо. Может быть,
никого дома нет? Он поднялся по ступеням и увидел сбоку у двери небольшую
нишу и в ней кнопку звонка, освещенного маленькой лампочкой. Он нажал на к
нопку и вздрогнул, услышав за дверью негромкий, но звучный удар гонга. Мож
ет быть, он слишком сильно нажал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143