– Тогда кто вы? Репортер?
В другой обстановке я бы послал его за радиус Хаббла, но в крематории полагалось держать себя в руках.
– Вы почти угадали, – ответил я. Джонс неожиданно признался:
– А вы знаете, я грешным делом подумал, что вы из Службы Общественной Безопасности, они ведь ходят на такие… хм, мероприятия.
– Насколько я слышал, Перк сам… ну, вы понимаете… – Я не договорил.
– Да, я понимаю, но они и на самоубийства ходят, то есть, я хотел сказать, туда, где хоронят тех, кто – сами, – еле слышным шепотом, с трудом подбирая слова, ответил он.
– Ученый, изучавший жизнь, добровольно выбрал смерть… Парадоксально, вы не находите?
– Я об этом не думал… – ответил он.
Заиграла траурная музыка, все склонили головы, и гроб медленно двинулся в жерло кремационной печи. Когда люк закрылся, свет стал ярче, музыка стихла, и висевшее в воздухе напряжение стало понемногу спадать. Через десять минут должны были вынести прах покойного.
Кто-то тронул меня за локоть. Я ожидал снова увидеть Джонса, но тощий молодой человек вдруг превратился в коротышку Шлаффера.
– Я знал, что вы придете, – прошептал он мне на ухо и подмигнул. – Здесь поспокойнее, чем в институте, правда?
Я согласился. К чему это он про спокойствие-то вспомнил?
– Полиция меня допрашивала, – продолжал нашептывать он, – но про вас я не сказал ни слова.
– А с какой стати вы должны говорить им обо мне? – удивился я. – Насколько я помню, речь мы вели не о Перке.
– Иными словами, вы настаиваете на том, что ваш визит в институт и самоубийство Перка никак не связаны?
– Никоим образом, – заверил его я и отвернулся.
– Обидно, – пробормотал он, вновь коснувшись моего локтя, – обидно, что я, пренебрегая, можно сказать, своим гражданским долгом, молчу как рыба, а вы не хотите мне ничего рассказать. Это нечестно.
Уж не шантажировать ли он меня собрался. Он начинал меня злить.
– Шлаффер, придет время, и вы сами прибежите ко мне… Вы же не хотите последовать вслед за Перком? – брякнул я первое, что пришло в голову.
Он отшатнулся от меня, как от зачумленного. Воспользовавшись его замешательством, я направился к Лоре Дейч.
По тому, как она на меня посмотрела, я понял, что она меня узнала и, похоже, удивилась.
– Печальный день… – сказал я.
– Да, вы правы. – Лора отчего-то смутилась, нервно сжала в замок кисти рук, и когда они хрустнули, вздохнула так, будто этот хруст принес ей облегчение.
– По-моему, вы опечалены больше, чем все остальные вместе взятые.
Это была не просто вежливость, я действительно так подумал. Лора промолчала. Не было никакого желания ее беспокоить, но я пришел на похороны не по собственной прихоти.
– Я смотрю сейчас в ваши глаза и знаете, что они мне напоминают?
– И что же? – Лора поняла, что сейчас грянет комплимент.
– У вас радужная оболочка вокруг зрачка светлее, чем у края. Понимаете, получаются такие светло-коричневые лучики вокруг черного зрачка, у края они сходят на нет… В общем, солнечное затмение маленькое такое…
– … Или фонарь в Зале Прощания, – закончила она мою мысль. – Фонари навели вас на этот необычный комплимент?
– Нет, что вы… – растерянно пробормотал я. Играть с ней в ассоциации на деньги я бы не стал. Но зато решил блеснуть интуицией:
– Почему вы не сказали полиции, что я встречался с Перком незадолго до его смерти?
– Мне и в голову не пришло, что тут есть связь… А она действительно есть? – испуганно спросила она.
Ситуация вышла прямо противоположная той, что была со Шлаффером.
– Просто мне это показалось странным.
– Постойте, а откуда вы знаете, что я не сказала им о вашем визите? – спохватилась она. – Вы работаете на полицию?
– Я работаю только на себя, – ответил я. Слышал бы Шеф, каким гордым тоном я это сказал. Вдохновленный, я продолжал угадывать:
– Возможно, мне это только послышалось, но некоторым из присутствующих не нравится, что вы сюда пришли, и мне кажется, я знаю почему…
Она вспыхнула:
– Я не понимаю, о чем вы говорите. И вообще, почему вы все время ко всем лезете, что вам нужно, в конце-то концов?
Только-только наладив контакт, я вмиг все испортил. Начал неуклюже извиняться:
– Ради бога, простите, я не имел в виду ничего дурного… И успокойтесь, прошу вас… У меня одна цель – разобраться в том, что произошло, только и всего. Но если вы не хотите сейчас об этом говорить, я не буду настаивать – в другой раз поговорим. Расскажите мне лучше о сотрудниках. Вот, например, Джонс – такой молодой, а уже старший…
Она могла бы и не отвечать. Но обрадованная тем, что я не стал больше касаться ее отношений с покойным, она ответила:
– Он способный, Перк ему очень симпатизировал. Джонс его протеже, если можно так выразиться.
– Давно он у вас работает?
– Лет шесть. Он начинал у Перка простым лаборантом. Не знаю, откуда Перк его выкопал, но он в Джонсе не ошибся.
– Ясно, а Шлаффер, он что за тип?
– Неприятный – жуткий сплетник и всюду сует свой нос как…
Я подсказал:
– Как я?
– Вас я не знаю, – сказала она резко, – может, и как вы… Ой, извините, но вы сами напросились.
– Согласен, – кивнул я, – а Симонян?
– Серьезный ученый, я с ним мало знакома, но он большой авторитет в своей области.
Как бы опровергая только что сказанное, Дэн Симонян окликнул Лору по имени. Обменявшись координатами, мы попрощались.
Тем временем урну с прахом вынесли, все потянулись к выходу. На площадке перед зданием крематория стоял черный флаер-катафалк – на нем вдова и двое сотрудников похоронной команды полетят к тому месту, где покойный завещал развеять свой прах. Пока я наблюдал за погрузкой урны, человек средних лет, одетый в костюм настолько неприметный, что это сразу же бросалось в глаза, отделился от стены (последние пять минут он ее старательно подпирал) и направился ко мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135